Говоря о непосредственно творческих – а не маркетинговых и не коммерческих стратегиях Дрейка, мы неизбежно сталкиваемся с рядом вопросов. Например – как мы, собственно, артиста охарактеризуем? Как рэпера – как это сделало жюри премии Грэмми, вручившее ему как-то раз награду в соответствующей номинации? Но это вызвало у самого Дрейка довольно нервную реакцию: мол, спасибо, конечно, но я недоволен, что вы сводите моё творчество к одному конкретному жанру. Или как поп-певца, учитывая, что, вообще говоря, в многих его треках рэпа как такового – то есть речитативной вокальной подачи – просто-напросто нет? Смысл, думается, именно в том, что Дрейк стирает границы между одним и другим: он и рэпер, и певец. А следовательно, его треки могут быть классифицированы и как хип-хоп, и, например, как R&B, а то и вовсе как такой глянцевый коммерческий попс.

Впрочем, важно, конечно, не само по себе расположение артиста как бы в промежутке между несколькими жанрами – кого этим удивишь в XXI веке! – а то, какой образ у него складывается по итогам такого позиционирования. Образ этот на поверку оказывается синтетическим и весьма необычным. Потому что, с одной стороны, в треках Дрейка много вполне типичной рэперской бравады – я самый крутой, я легенда, я гений и тому подобное. Но, с другой стороны, если раньше эта бравада обычно оказывалась подкреплена недвусмысленной демонстрацией силы – вспомните, в конце концов, гангста-рэп с его криминальной атрибутикой, – то здесь она не сопровождается ничем подобным. Наоборот, лирический герой Дрейка – мямля и неженка, он склонен к избыточной рефлексии, в неудачах на романтическом фронте он часто обвиняет самого себя (а не партнёрш), а главное, в своих чувствах он копается, что твой Марсель Пруст, с поправкой на несколько менее продвинутые лексику и культурный бэкграунд. Одна из ярких композиций с второго альбома «Take Care» показательно называется «Doing It Wrong» – «Делая это неправильно»; кстати, на губной гармошке тут играет не кто-нибудь, а Стиви Уандер.

Это довольно мягкий R&B-трек, казалось бы, не подобающий рэперу, которому жанр по идее велит высказываться большей частью с позиции силы. Но Дрейк меняет наши представления о допустимом и, более того, в соседнем треке «Lord Knows» с пеной у рта (в отсутствии эмоциональности его уж точно не обвинишь!) защищает свой подход. Думаю, он абсолютно правильно делает, потому что новому времени нужны новые герои, и успех его записей довольно прозрачно намекает на то, какие это герои: прежде всего – освобождённые от стереотипных представлений о том, какими они должны быть. Рэпер во второй половине 2010-х и далее – это, вполне вероятно, именно кто-то вроде Дрейка: эмоциональный юноша, которому и расплакаться иногда не зазорно, который не стесняется жаловаться на жизнь (насколько эти жалобы вызывают сочувствие – другой вопрос), который, наконец, не притворяется, что нашёл ответы на все вопросы, а наоборот, беспомощно хлопает глазами, когда жизнь бросает ему новые вызовы.

Но главное – он готов всё нам рассказать, всем с нами поделиться. Это же характеристика эпохи: мы живём в век каминг-аутов, и Дрейк один из главных выразителей чаяний этого века. В 1960-е, во времена так называемой сексуальной революции, человечество преодолело страх телесности, стало не стыдно раздеваться – спустя полвека то же самое происходит со страхом эмоционального обнажения. Его больше нет – напротив, нормально, когда твоя чувственная жизнь происходит гласно и открыто и желательно ещё сопровождается, тоже полностью в духе Дрейка, цепкими хэштегами. Поэтому мы много знаем и о его амурных делах, и, например, об отношениях в его семье – об этом, в частности, повествует песня «Keep the Family Close».

О семье артиста, вероятно, есть смысл сказать несколько слов. Отец Дрейка (урожденного Обри Дрейка Грэма) был профессиональным барабанщиком, подыгрывавшим когда-то легенде рок-н-ролла Джерри Ли Льюису, а его дядя – довольно знаменитый басист Ларри Грэм из легендарной фанк-группы Sly & the Family Stone. Оба, разумеется, афроамериканцы, а вот его мать Сандра – белая еврейка из Торонто. Как кажется, универсальный охват его музыки отчасти объясняется как раз этой смешанной, промежуточной идентичностью: Дрейк как бы чернокожий, но при этом в юности проходил, например, бар-мицву. Он оказывается ходячим воплощением той мультикультурности и даже шире – той гибридности, которая сегодня, по крайней мере за океаном, становится и распространенным вариантом идентичности, и важным пунктом продвинутой повестки. Это, правда, вызывает и реакцию – в 2016-м на президентских выборах в США, как известно, победил Дональд Трамп, сторонник старообразных представлений об идентичности и вообще традиционалист-консерватор. Но и Трамп тоже, разумеется, охотно танцевал во время своей предвыборной кампании под «Hotline Bling».

Моя единственная претензия к Дрейку (которую я высказываю, полностью осознавая, что не являюсь и никогда не буду являться его целевой аудиторией) – это некоторый недостаток самоконтроля: по мне, все его пластинки, кроме разве что «Thank Me Later», можно было бы безболезненно сократить раза в два. Впрочем, здесь ситуация примерно как у группы Smashing Pumpkins: если ты исповедуешься, обнажаешь душу, совершаешь разнообразные каминг-ауты, то, разумеется, ты делаешь всё это долго и сбивчиво – в этом жанре вряд ли возможен лаконизм. А так – флоу у Дрейка приличный, и крунерский вокал ему тоже неплохо удаётся, если, конечно, мы простим ему неумеренное употребление автотюна. К этому, однако, поп-музыка последних лет двадцати наверняка должна была нас приучить. В сущности, вся дрейковская манера восходит к одной-единственной записи – альбому «808s and Heartbreak» Канье Уэста, трагически непонятому по горячим следам, но, как оказалось, во многом определившему звучание эпохи и запустившему немало ярких карьер (помимо Дрейка, из этой же самой гоголевской «Шинели» вышел еще и, например, другой большой современный хитмейкер – Абель Тесфайе, или The Weeknd).

Но вот что интересно: не кажется ли вам, что при всей пресловутой открытости, чистосердечности творчество Дрейка отменяет вроде бы ключевой для современной западной культуры постулат подлинности, аутентичности? Когда он поёт про то, что «Started from the Bottom» («Начинал с самого низа» – так назывался один из его хитов), – ну, куда это годится? Даже у Кендрика Ламара, отличника в школе, на это и то больше прав, чем у человека, который ещё тинейджером стал звездой телесериала «Подростки с улицы Деграсси»!

И это, конечно, заставляет задаться вопросом, насколько в действительности искренна – а может быть, наоборот, немного лицемерна? – вся эта новая искренность? Правда, это тема, на которую я не рискну высказываться мимоходом – просто повешу ее в этой главе на правах финального многоточия.

TWENTY ONE PILOTS

ТРЕК-ЛИСТ:

1. HEAVYDIRTYSOUL

2. RIDE

3. FRIEND PLEASE

4. ODE TO SLEEP

5. NEON GRAVESTONES

6. STRESSED OUT

7. HOUSE OF GOLD

8. MY BLOOD