А что же Берил Беланже? Видимо, она вышла замуж за Элиоса Беланже в надежде обрести скорее лучшую жизнь, чем настоящую любовь. Но она полюбила Антуана. А любовь может стать самым сильным мотивом из всех.

Любовь. Мне вдруг пришла в голову жуткая, предательская мысль. Лишь одно может помешать моей любви — это смерть. Письмо мадам Нанетт. Она написала эти слова более тридцати лет назад, но что, если она и правда так думала?

Я пыталась выбросить это из головы, но мысль была настойчивой. И чем дольше я думала об этом, тем больше кусочков головоломки вставало на свои места.

В первый раз Элиос Беланже заболел вскоре после появления в его доме мадам Нанетт. Сесиль сказала мне, что мадам Нанетт заваривала чай с жасмином, который Элиос Беланже очень любил. Возможно ли, что она что-то подмешала туда вечером, предшествовавшим кончине Беланже-старшего?

Мадам Нанетт поступила на работу к Элиосу, к человеку, которого она любила и потеряла. Она могла решить, что он снова начнет ее добиваться, дабы наверстать упущенное время. Вместо этого он относился к ней как к остальной прислуге. Он жил с молодой женой и не оставил мадам Нанетт ничего, кроме горьких воспоминаний о некогда взаимной любви.

К тому же оставался вопрос о завещании. Во втором черновике говорилось: «Она получит остальное. Моя любимая». Любимый мой. Вот как мадам Нинетт называла его в письмах. Верила ли она в то, что после проявления нежности в тот вечер на лестнице она сможет много от него унаследовать? Элиос и правда оставил ей кругленькую сумму. Достаточно ли этого для убийства?

Я пыталась сопоставить эту версию с образом милой, заботливой женщины, которую мне довелось узнать. Она не похожа на убийцу. Но немногие из убийц, которых я встречала, походили на таковых. Как бы мне ни хотелось это признавать, но подобная вероятность существовала.

Куда хуже признания такой возможности было осознание того, что мне придется рассказать об этом Майло.

Я вдруг начала подумывать о том, что подруга Винельды Труди, возможно, была права. Как бы хорошо прямо сейчас сбежать в гарем и никогда не возвращаться…

Майло вернулся со своей встречи, но у меня не хватало решимости заговорить о деле. Я не знала, что сказать. Вообще-то меня одолевало сильное желание и вовсе об этом не упоминать. Однако в глубине души я знала, что нужно все ему рассказать. Если убийца — мадам Нанетт, нам надо решить, что делать дальше.

Меня не покидало ощущение, что, если ее вина будет доказана, Майло не захочет выдать ее властям. Отношение моего мужа к вопросам морали отличалось некой эластичностью, и я считала, что он никого не стал бы защищать так рьяно, как женщину, которая его вырастила.

Одеваясь к ужину, я продолжала напряженно размышлять над этим. Вернулась Винельда, постучав, прежде чем войти, и я обрадовалась ее болтовне — она избавляла меня от необходимости разговора с мужем, который легко мог бы заявить, что в моих доводах что-то не так.

Наконец я закончила одеваться, выбрав красное атласное платье, а Винельда отправилась на очередную вечернюю вылазку вместе с Труди. Майло давным-давно оделся, Паркс ушел, так что мы остались одни. Самое время.

Я было подумала дождаться окончания ужина, но поняла, что не смогу скрыть от Майло свое нетерпение. К тому же в десять часов он собирался на свою загадочную встречу и мог уехать на нее в любой момент. Мне надо было с ним поговорить и покончить с этим вопросом.

Я вышла из спальни. Майло сидел, покуривая сигарету и листая газету.

При моем появлении он поднял на меня взгляд и встал.

— Дорогая, ты, как всегда, выглядишь потрясающе. Однако должен сказать, что я не могу забыть серебристое платье, в котором ты была днем.

— Майло, мне нужно с тобой кое о чем поговорить.

Майло снова взглянул на меня, его внимание, как показалось, привлекло что-то в моей интонации.

— В чем дело, дорогая? — спросил он. — Ты побледнела.

Я не могла припомнить, когда еще так нервничала. Обычно я довольно спокойно воспринимала трудности и осложнения, однако на сей раз все было иначе. Я знала, что для Майло значила мадам Нанетт.

Я присела на краешек дивана, сложив руки на коленях.

— Об этом нелегко говорить.

— Тогда выскажи все сразу, — мягко предложил он, снова садясь.

Я сделала глубокий вдох и выпалила:

— По-моему, убийцей может оказаться мадам Нанетт.

Пару секунд Майло смотрел на меня. Потом чуть поднял уголки рта и наклонился, чтобы затушить в пепельнице сигарету.

— Не самая удачная шутка, дорогая, — произнес он.

— Ты прекрасно знаешь, что я не стала бы шутить на такую тему, — отрезала я. — Я… Я сегодня кое-что узнала.

— Да? — В этом вопросе прозвучало нечто, что я не смогла определить.

— Я обнаружила письмо, которое мадам Нанетт написала Элиосу Беланже, когда они расстались. — Я кратко рассказала о своей находке и о том, как свидетельства, похоже, указывали именно на такое заключение. — Если подойти к этому логически, то все разрозненные кусочки, кажется, сходятся.

Муж впился в меня взглядом.

— Мне не надо подходить к этому логически. Это не она убила Элиоса Беланже.

В его голосе или, возможно, в его взгляде было нечто предостерегающее. Но меня настолько захлестнули собственные эмоции, что я не обратила на это внимания.

— Я ни на секунду не задумывалась, что это может быть она, — продолжила я. — Однако рассуди сам, Майло. У мадам Нанетт был мотив, были средства и возможности. Она долгие годы любила Элиоса Беланже, а он ею пренебрег. Даже после того, как он пригласил ее нянчить дочь, он плохо к ней относился. Ей всего-то и нужно было — проникнуть в оранжерею Сесиль и взять нужные вещества. И она легко могла подмешать ему что-то в питье.

— Ты забываешь о том, что этот сценарий мог бы подойти любому из членов семьи Беланже, — возразил Майло.

— Вот только Элиос Беланже в первый раз заболел через месяц после появления мадам Нанетт.

Он вздохнул:

— Возможно, это совпадение. Или кто-то мог поступить так намеренно, чтобы подвести под подозрение нового человека.

— Но ведь есть еще и письмо, — добавила я.

— Письмо с выражением чувств тридцатилетней давности едва ли доказывает убийство, — отмахнулся Майло. — К тому же, если бы я даже хоть чему-то из этого поверил, а в это я ни секунды не верю, то ты, по-моему, забываешь об одном немаловажном факте. Зачем ей вызывать нас сюда? Зачем ей просить нас расследовать смерть, о которой уже заявлено как о произошедшей по естественным причинам?

Вот по этому пункту я сама терзалась сомнениями. Но затем я поняла всю его ошибочность.

— Мадам Нанетт не могла знать, что дело быстро замнут, — возразила я. — Она связалась с тобой в тот же день, когда Элиос Беланже скончался. Она знала лишь одно: предстоит вскрытие и ее могут обвинить. Мы служили своего рода страховкой.