— Все это прекрасно, дорогая, — заметил он, щелкнув серебряной зажигалкой, — однако уверенности мне придало нечто иное, чем просто предчувствие.

— Ты о чем?

— Я ее спросил, — ответил он, закуривая сигарету.

Я подняла на него глаза.

— Ты ее спросил? — не поняла я.

— Да. В тот вечер, когда она нам рассказала, что ей досталось в наследство. Провожая ее до такси, я попросил ее ответить мне, имеет ли она какое-то отношение к его смерти.

— И что она ответила?

— Она отругала меня за подобное предположение и заверила, что у нее не было причин его убивать.

— А почему ты так уверен, что она говорила правду? — спросила я.

Он посмотрел мне в глаза:

— Потому что она знала, что я бы защитил ее, соверши она убийство.

Я поняла, что он говорит искренне. В жизни мало что представляло важность для Майло, но если уж являлось важным, то довлело над всем остальным.

— Мог бы мне и сказать, — упрекнула его я. — Возможно, обошлось бы без скандала.

— Да, ты права. Не надо было мне злиться. Ты застала меня врасплох своими обвинениями. Я немного выхожу из себя, когда дело касается мадам Нанетт.

— Она очень много для тебя значит, — сказала я, готовая раз и навсегда забыть нашу ссору.

— Да. Она всегда была ко мне очень добра.

— А почему ты никогда не говоришь о детстве? — спросила я у него. Мне хотелось знать обо всем, что произошло в Париже, но это вдруг показалось менее важным, чем рассказ о его детстве.

Если все эти вопросы и удивили его, он этого не показал. А просто пожал плечами:

— Да особо и говорить нечего. Боюсь, мое детство было очень похоже на юные годы большинства английских мальчишек.

— У тебя не было матери, — заметила я.

— Многие растут без матери.

— Да, думаю, многие.

Майло весело вздернул уголок рта.

— А к чему все эти вопросы, дорогая?

Я и сама толком не знала. Отчего-то было трудно облечь в слова то, что я тогда чувствовала. Мне казалось, что я вот-вот узнаю о нем то, что все время от меня ускользало.

Наконец я ему ответила:

— Иногда у меня такое чувство, что я тебя совсем не знаю.

— Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо, — произнес он, глядя мне в глаза.

Так ли это? Иногда я была словно очень далеко. Временами мне хотелось вернуться в те прежние дни, когда я была так безоглядно влюблена, что весь мир казался мне раем.

— Почему ты так на меня смотришь? — спросил Майло.

— Не знаю, — ответила я. — Наверное, ностальгия нахлынула. Я думала о нашем медовом месяце. Это кафе мне его напоминает.

Он улыбнулся и с теплотой посмотрел на меня:

— Когда я вспоминаю наш медовый месяц, то думаю не о вечерах, проведенных в кафе.

— Но мы же сидели вечерами в подобных заведениях. Я помню, как была тогда счастлива.

— А я помню, как думал о том, что мне повезло убедить тебя выйти за меня замуж.

Я улыбнулась:

— Я часто об этом вспоминаю. Тот вечер, когда ты совершенно неожиданно сделал мне предложение.

Я помнила его, словно это было вчера. Я была обручена с другим мужчиной, но мы с Майло часто встречались на светских мероприятиях. Он ухаживал за мной с той неотразимой привлекательностью, которой он славился, а я все больше проигрывала битву, тщетно борясь с нарастающей симпатией к нему.

Однажды вечером мы были на приеме, и Майло увлек меня в заброшенную оранжерею, где приятно пахло гардениями и мы могли побыть наедине. Там он впервые поцеловал меня с моего же согласия. Когда наконец голос совести уже нельзя было заглушить, я отстранилась.

«Ты же знаешь, я помолвлена, у меня скоро свадьба», — задыхаясь, проговорила я.

«Вот и выходи за меня», — сказал Майло, и я на мгновение лишилась дара речи.

Я вздохнула, вспомнив это.

— Мне казалось, что ничего более романтичного я в жизни не слышала, — произнесла я.

— А я подумал, что все испортил. Я ведь не делал тебе предложения, опустившись на колено, так?

— Нет, но меня это устраивало.

— А ты бы удивилась, узнав, что я боялся, что ты рассмеешься мне в лицо?

Я посмотрела на него, действительно удивившись:

— Ты, конечно же, знал, что я была просто без ума от тебя.

— Я знал, что я тебе нравлюсь. Это не то же самое, что желание провести с кем-то всю оставшуюся жизнь.

От этих слов у меня на глаза навернулись слезы. Майло так редко открывал свои чувства, что я растерялась, не зная, как реагировать.

— А ты хотел провести всю оставшуюся жизнь со мной? — тихо спросила я.

— У меня и в мыслях не было когда-нибудь жениться, пока я не встретил тебя, — ответил он. — Если бы ты мне отказала, я так бы и остался холостяком.

— Ты так думаешь? — прошептала я.

Мне всегда казалось, что Майло женился на мне потому, что я была обручена с другим, и он знал, что иным путем не сможет завладеть мною. Иногда у меня складывалось ощущение, что я — некий приз, который он задумал выиграть любой ценой. И было очень трогательно убедиться в том, что за всем этим стояло гораздо большее, чем некий дух соревнования.

Майло наклонился ко мне через стол и тихо произнес:

— Ты лучшее, что произошло в моей жизни.

Мои глаза наполнились слезами, и я собралась ему ответить, как вдруг мое внимание привлекло какое-то движение на другой стороне улицы. Я присмотрелась и вскоре убедилась в своей правоте. Это был Мишель Беланже.

— Майло, ты так мне и не сказал, что происходит, — проговорила я сквозь исчезавшее очарование мгновения. Я так погрузилась в романтические воспоминания, что забыла о нашем деле. — От кого эта записка? С кем ты собирался встретиться?

— С Мишелем.

— Он просил тебя встретиться с ним в борделе? — удивилась я, с каждой секундой все больше запутываясь.

— Я попросил его о встрече. Место выбрал я, потому что сюда мы приезжали прошлым вечером. Мне хотелось посмотреть, повторится ли это снова.

— Что повторится снова?

— Станет ли кто-нибудь за ним следить?

— Майло, ты несешь какую-то ерунду.

— Дорогая, если бы ты вчера вечером так не увлеклась слежкой за Мишелем Беланже, то поняла бы, что не только мы шли по его следу.

— Почему ты ничего не сказал?

Вместо ответа на мой вопрос он резко поднялся:

— А вот и та персона, о которой я вел речь.