Но это не все, под железками у него еще и одежда.

С другой стороны, чем больше времени требуется на раздевание, тем прекраснее предвкушение…

Мор в изумлении следит за мной, а я хватаю подол его рубашки и пытаюсь снять ее через голову.

Он великолепен. Я могла бы часами просто любоваться им, пытаясь запомнить каждый дюйм этой необычной, удивительно красивой кожи.

Мор осторожно тянется к моей куртке, и я помогаю избавиться от нее. Вместе мы довольно быстро разделываемся с моей одеждой, пока не остаются только джинсы и лифчик. Я спускаю с плеч бретельки, потом, потянувшись, расстегиваю на спине крючки.

Мор смотрит на мою обнаженную грудь. Вот бы узнать, что он при этом думает. Протянув руку, он осторожно проводит пальцами по моей груди. Краска бросается ему в лицо. Всадник может сколько угодно твердить, что не человек и не мужчина, но возбудился он, тем не менее, совсем как смертный.

Наклонившись, я целую его грудь, одну из ангельских отметин.

– А здесь что написано? – спрашиваю я, подув на незнакомое слово.

Он смотрит на меня как-то странно.

– Мор.

Его имя.

Я перевожу взгляд вниз, другая полоса золотых меток опускается ниже его талии. Раньше я уже видела мельком эти знаки, но никогда не было возможности как следует их рассмотреть, особенно те, что внизу. Даже сейчас они скрыты от глаз.

Недолго думая, я тянусь к его штанам. Мор, тяжело дыша, ловит меня за запястье.

Думаю, он понимает, что это другое. Сегодня у нас все по-другому.

Одно дело целовать и восхищенно ахать – даже обнимать, но совсем другое – целеустремленно идти до конца.

Он смотрит на меня, кажется, целую вечность. Потом, придя к какому-то решению, встает на ноги.

Вот оно, думаю я, конечно, он все-таки отвергает меня.

Но нет, не тут-то было.

Один за другим он снимает свои ботинки. Потом берется за пояс. После мимолетного колебания расстегивает штаны. И все это время смотрит на меня, не отрываясь.

Перешагнув через последнюю деталь одежды, он предстает во всем блеске своей наготы, как в день своего рождения… хм, сотворения.

Мне физически больно смотреть на это совершенство. В тусклом свете камина его кожа отливает золотом, а письмена на ней светятся, горят все ярче.

Мор напряженно всматривается в меня.

– Я до сих пор скрывал от тебя правду, Сара.

Я озадаченно почесываю затылок.

– Ты о чем?

Какое-то время слышно только потрескивание дров.

Вздернув подбородок так, будто решаясь на что-то, Мор делает глубокий вдох.

– В тот день в лесу, в день, когда я встретил тебя, я собирался тебя убить.

Львиная доля моего желания улетучивается от этих слов. Ничто так не портит настроение, как признание пост-апокалиптического бойфренда в том, что он хотел вас прикончить.

Я сажусь на корточки.

– И что заставило тебя передумать?

Он опускается передо мной на колени.

– Свет, пробивавшийся сквозь полог леса, отбрасывал странные тени на твою палатку, и одна из них была такой. – Мор берет мою руку и опускает на свою поясницу, прямо над одной из меток. Требуется огромное усилие, чтобы сконцентрироваться на светящемся слове и не позволить глазам опускаться ниже.

Я легко провожу ладонью по его коже.

– И что это значит?

– Милосердие, – чуть слышно выдыхает Мор.

От охватившего меня суеверного ужаса я мгновенно покрываюсь мурашками.

– И поэтому ты не убил меня, – я заглядываю ему в глаза.

– И поэтому я не убил тебя, – подтверждает Мор, в его глазах пляшут отблески пламени.

Все это время я роптала на Бога, а оказывается, это Он (или, может, Она – пол в данном случае неважен) удержал всадника от того, чтобы убить меня тогда.

И вот, теперь мы здесь.

Его руки ложатся на мои джинсы.

Он медлит – ждет, наверное, что я могу передумать. А может, мне и надо бы передумать, после такого признания.

Но я не меняю решения.

Я приподнимаюсь, чтобы ему удобнее было освободить меня от одежды.

Мор справляется с этой задачей, благоговейно рассматривает открывающуюся его глазам кожу. Потом проводит пальцем по границе моих нелепых, не по размеру, трусов.

– Я искал подтверждения тому, что смертные мерзки и порочны… – шепчет он себе под нос, – а вместо этого… такое.

Двумя пальцами он стягивает с меня трусы. И мы оба остаемся совсем без одежды.

Медленно, мучительно медленно Мор накрывает меня своим телом. Я тихо ахаю, почувствовав его вес, его тепло. Я обнимаю его спину, ощупываю и глажу выпуклости мускулов. Прижимаю его к себе сильнее, чувствую его член, оказавшийся между нами, как зверек в западне.

Мор Завоеватель еще не изведал вкуса этого завоевания – высшей степени плотской любви. Пока еще нет.

Схватив мою ногу, он непристойно задирает ее вверх. Опускает глаза и смотрит вниз, между нами. Я решаю, что он просто хочет изучить анатомические различия между нами, но Мор, уставившись на самое сокровенное мое место, замирает, не отводя глаз.

Не знаю, что он там обнаружил, но его член в ответ начинает подрагивать.

Протягиваю руку и сжимаю его, исторгнув у Мора стон.

– Сара, это… невыразимо.

А мы ведь еще не дошли до самой лучшей части.

И я веду его, направляю к тому, что он только что так внимательно изучал. На несколько мучительных секунд он остается там, неподвижно, упиваясь моментом.

– Пожалуйста, – тихо прошу я. Обнимаю его за поясницу и подталкиваю.

– Пожалуйста, – повторяет он со страдальческим смешком. – Я должен бы отказать тебе, но не могу.

Его дыхание учащается, голубые глаза пронзают меня насквозь даже когда член начинает мощно толкаться внутрь.

Я прерывисто вздыхаю и отдаюсь наполняющему меня ощущению.

Это… грандиозно.

Приостановившись, но не выходя, Мор упирается лбом мне в плечо.

Судорожно вздохнув, снова поднимает голову, смотрит мне в лицо – и с восторженным выражением снова энергично принимается за дело.

– Это пытка, – говорит он, – Изощренная, сладостная пытка.

Бог мой, он прав. Это то место, где встречаются боль и наслаждение.

Я тянусь к нему. Пальцы нащупывают корону, которая все это время каким-то образом удерживалась на его голове. Осторожно снимаю ее и откладываю в сторону.