– Я не отворачивалась от вас, – отвечаю я. – Бог отвернулся.

Джули бродит у выхода из церкви. Завидев меня, конь Мора, встрепенувшись, подходит и носом тычется мне в щеку. Я почти верю, что он нежно приветствует меня.

Я глажу коня по морде и хмурюсь, заметив на боку темное пятно.

Кровь всадника.

Вскочив в седло, я треплю белоснежную гриву.

– Отвези меня к Мору.

Нас обстреляли практически за углом церкви, так что ехать недалеко. И тем не менее, Мора уже успели наполовину закопать, бросив его в неглубокую могилу на обочине дороги.

Вокруг могилы стоят люди в противогазах и лопатами бросают в нее грязь.

Украденный пистолет все еще у меня в руке. Когда первый из могильщиков поднимает голову, заслышав нас, я уже целюсь в него. Удивленно крякнув, он роняет лопату. Остальные глядят на него, потом начинают непонимающе крутить головами. Они пугаются, увидев меня верхом на скакуне Мора, с оружием в руке.

Ну, раз вы обратили на меня внимание…

– У вас есть пять секунд на то, чтобы скрыться с моих глаз. Потом начинаю стрелять.

Никто не двигается.

– Один…

Они начинают разбредаться.

– Два…

Один из мужчин хватается за ружье.

Даю предупредительный выстрел, пистолет пляшет в руке.

Побросав лопаты, народ бежит прочь от могилы. Точнее, одни бегут во всю прыть, а некоторые медлят, они не готовы пасовать перед женщиной.

– Три…

Мужчины в противогазах удаляются по улице, отступают, пара человек держит руки поднятыми.

Как будто это меня утешит.

– Четыре…

Они прибавляют шагу.

– Пять.

Я цокаю языком, пытаясь подражать звуку, которым общается с конем Мор. Джули подо мной берет с места и скачет по улице.

Теперь уже все несутся опрометью. Ничто так не придает сил, как скачущий за вами конь – не то зомби, не то еще какая нежить. Я стреляю еще раз – чтобы напугать их посильнее.

Проскакав до середины улицы, я натягиваю поводья. Я не преследую их, просто смотрю, как стремительно уменьшаются их фигуры.

Эти люди знали, что я еду вместе с Мором. Они знали это еще до того, как меня увидели.

Меня охватывает недоброе предчувствие.

Если это просочится в прессу, мир узнает, что я не заложница.

Глядя на яму, которую едва не превратили в могилу для Мора, я с трудом сдерживаю слезы. Его почти невозможно узнать, сплошь вывалянного в грязи, покрытого кровью и какими-то бесформенными ошметками.

Я боюсь двигать его, даже дотрагиваться, чтобы не сделать больно.

Они вернутся. У тебя несколько минут, не больше.

Отложив ствол, я присаживаюсь на корточки у края ямы и подвожу руки Мору под мышки.

– Прости меня, прости, – шепчу я.

И начинаю его вытаскивать.

Раздается страдальческий крик, звук слышится из разорванного рта Мора, когда я тащу его наверх из могилы. В ответ у меня из уголка глаза скатывается одна-единственная слеза.

Эх, если бы я прежняя могла увидеть себя нынешнюю. Как все изменилось, я оплакиваю существо, не знающее смерти. Плачу от жалости над тем, кого сама пыталась убить. Посмотрите на меня теперь – я грожу пистолетом каждому, кто пытается забрать его у меня.

Потихоньку, понемногу я вытаскиваю Мора из ямы. Подходит Джули, опускается на землю – верное животное чувствует, что нужно всаднику. Я затаскиваю Мора на коня и устраиваю поперек седла.

Будет не очень удобно, но потерпи, нам надо убираться отсюда.

Пристроившись позади, я снова цокаю языком. Джули поднимается на ноги – мы оба надежно держимся в седле, – и конь берет с места в карьер.

Тут же раздаются выстрелы, я, под свист пуль, закрываю всадника своим телом. Оглядываюсь через плечо. Люди, которых я совсем недавно прогнала, выбрались из своих убежищ и отовсюду бегут к нам с оружием, оттачивая на нас свою меткость.

Дерьмово.

Я дергаю за поводья с одной стороны, Джули резко сворачивает, уводя нас с линии огня. Тело всадника немного съезжает, и мне приходится приложить немало сил, чтобы удержать его на лошади. Зато, по крайней мере, пули, предназначенные мне и Джули, пролетают мимо.

Дернув поводья с другой стороны, я снова вынуждаю коня сменить траекторию, он бежит зигзагами, пока выстрелы не затихают вдали. Оглядываюсь – люди в противогазах отстали, мы вне досягаемости.

Безопасность. Мы в безопасности – до поры до времени.

Я не решаюсь притормозить, пока город не остается далеко позади. А когда делаю это, то лишь для того, чтобы найти нам ночлег. Учитывая мое сегодняшнее невезение, я, скорее всего, наткнусь на дом, в котором живет самый гнусный придурок. В отсутствие Мора, способного вселить в него страх Божий, неизвестно, какими пакостями может быть чревата такая встреча.

Я тяжело вздыхаю. Но вздохами проблему не решить.

В итоге я выбираю дом, стоящий прямо у дороги, в надежде, что те, кто там жил, давно унесли ноги. На то, чтобы попасть внутрь, у меня уходит чудовищно много времени, но – из положительного – место давно пустует.

Осторожно, чтобы не потревожить Мора, я спешиваюсь и, взяв под уздцы Джули, веду к самому входу и дальше, в дверь. Только подведя коня вплотную к кушетке, я стаскиваю всадника. Он безвольно соскальзывает мне на руки, я теряю равновесие, и мы вместе падаем на кровать.

Аккуратнее, Берн.

Я ерзаю, пытаясь осторожно выбраться из-под Мора, и чувствую, как моя одежда намокает от крови из его многочисленных ран.

Обняв Мора, я вдруг понимаю, что не могу его отпустить. Его лицо все еще страшно изуродовано и покрыто грязью.

Дрожащей рукой я провожу по его неповрежденной щеке.

Ну и дура же ты. Нашла в кого влюбиться.

Мор шевелится у меня в руках, и я едва не вскрикиваю. Я чуть не забыла, что он в сознании. И чувствует все, что с ним происходит. От этой мысли становится горько во рту.

А потом я думаю, что в свое время навредила Мору еще хуже, чем эти люди.

– Тс-с, – шепчу я, осторожно выбираясь из-под него. Потом устраиваю его на кушетке – огромный Мор с трудом на ней помещается.

Подношу его руку к губам и целую покрытые грязью костяшки пальцев.

– Постарайся уснуть, – говорю я. – Я буду рядом.

Мор что-то бормочет – я даже не могу понять, как ему удается издавать звуки.

Я снова что-то шепчу, баюкаю, и он успокаивается, погружаясь если не в сон, то в дрему.