всей ее и его болью. Аид замер. – Я думала не о жизни, смерти и всем остальном, а о том, как сильно я тебя люблю. Я хотела это сказать, но не могла…

Персефона умолкла. Дальше можно было не объяснять – Аид уже знал, почему она не могла говорить, и она не хотела напоминать ему о том ужасе, что он пережил, пока она лежала без сознания, вся в крови. Он долго всматривался в ее лицо, прежде чем опустить голову в изгиб ее шеи и прижаться к ней своим сотрясающимся телом. Она молчала, чувствуя на своей коже горячие слезы. Прошло немало времени, прежде чем он снова овладел собой. Когда Аид отстранился, его глаза были красными. Она никогда еще не видела его таким. Это была его боль, настоящая и обнаженная.

Богиня прижала ладонь к его щеке:

– Ты уложишь меня в постель?

– Я уложу тебя здесь. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее. На его губах был вкус соли и виски. – А потом возьму в постели, потом в душе, после – на пляже. Я буду любить тебя на каждой поверхности в этом доме и на каждом дюйме этого острова.

Его руки опустились ей на бедра, и он притянул ее к себе, снова сев в кресло. Она позволила простыни соскользнуть с ее тела и оседлала его. Ладони Аида накрыли ее грудь, а потом он поочередно обхватил соски губами. Персефона вплела пальцы ему в волосы, наслаждаясь ласками, ее дыхание сбилось, а тело двинулось навстречу его возбужденному члену, все еще скрытому под тканью. Желая ощутить прикосновение его кожи, она распахнула полы его халата, обнажив грудь и восставшую плоть бога. От движений и нарастающего тепла ее лоно увлажнилось.

Ладони Аида обхватили ее ягодицы и сжали их, пока она двигалась на его коленях. Затем его пальцы скользнули внутрь нее, и она задрожала. Она блаженствовала несколько минут, но вскоре захотела большего. Богиня потянулась за его членом и направила внутрь себя. Она в исступлении задвигалась на нем. Дорожка волос, спускавшаяся от его живота к паху, щекотала ей клитор. Предоставив ей полный контроль, Аид откинулся назад, подняв руки над головой и ухватившись за подголовник кресла. Он наблюдал за ее лицом поблескивающими глазами, которые по-прежнему были полны теней.

Вскоре его руки вернулись на ее талию, и Аид помог ей двигаться, все глубже погружаясь в нее. Ощущать его тело было все равно что пить тонизирующий напиток – и она была готова делать это всю оставшуюся жизнь. Он приводил в чувство ее тело, разжигал пламя в душе. Его губы скользили по ее плечу, зубы прикусывали кожу. Их дыхание перемешивалось, а стоны раздавались все чаще. Персефона почувствовала напряжение внизу живота, ее мышцы сжались вокруг члена Аида, и его горячее семя наполнило ее лоно.

Она опустилась на него, тяжело дыша. Спустя некоторое время Персефона прижалась поцелуем к груди Аида, а потом выпрямилась, все еще ощущая его член внутри. Она заулыбалась:

– Ты устал?

– Я никогда еще не чувствовал себя таким живым, – ответил он, и ей показалось, что тьма в его глазах немного рассеялась. Персефона поцеловала его – долго и медленно, касаясь его языка своим, пока его плоть внутри ее не отвердела снова. Она положила голову ему на грудь, согласная сидеть так вечно.

– Где мы? – тихо спросила она.

– Мы на острове Лампри. Нашем острове.

– Нашем?

– Я давно им владею. Но редко здесь бываю. Когда я нашел тебя в клубе, у меня не было никакого желания возвращаться в подземное царство. Я хотел, чтобы мы остались одни. Так что я перенес нас сюда.

И снова последовало долгое молчание.

– Ты не знаешь, Тюхе выжила?

Руки Аида обняли ее еще крепче.

– Нет, – ответил он. – Не выжила.

* * *

Позднее Аид вернул Персефоне ее телефон, и она смогла связаться с Сивиллой, Левкой и Зофи. Они создали общий чат и написали, что любят ее. Глаза богини наполнились слезами, когда она читала их сообщения. Она дала им знать, что у нее все в порядке, и спросила, как дела у них самих.

«У нас все хорошо. Зофи позаботилась, чтобы мы добрались домой в целости и сохранности, – написала ей Сивилла и рассказала, что происходило в клубе наверху. – Мы поняли, что что-то не так, когда из темноты стали выбегать люди, крича, что на них напал какой-то бог. Мы не знали, был ли это Гермес… или Аид».

Ни тот ни другой.

Это была Афродита.

И она сама. Она вдруг вспомнила бойню, что устроила в театре. Сколько людей она убила?

Она отложила телефон в сторону. В спальню вошел Аид и застыл на месте:

– Что случилось?

– Сколько людей я убила? – прошептала она.

Аид промолчал. А потом спросил:

– Что ты помнишь?

– Аид…

– Ты действительно хочешь знать?

Она не знала, что ответить.

– Подумай об этом. Я говорю это как бог, который знает ответ.

После этого они отправились на прогулку по пляжу. Было странно видеть Аида в таком светлом месте практически обнаженным – лишь с повязкой на бедрах. Его кожа лоснилась на солнце, отливая золотистой бронзой. Персефона не могла отвести взгляд.

– Почему ты так на меня смотришь? – спросил он.

– Тебя это тревожит? – нахмурилась Персефона.

– Нет, – беззаботно ответил он. – От этого мне еще больше хочется секса.

Она улыбнулась.

Когда они дошли до берега, Персефона забежала в океан, завизжав от восторга, когда волна окатила ей ноги, намочив подол ее белого платья. Она обернулась и увидела Аида, шлепающего к ней по песку.

– Как давно? – поинтересовалась она. – Как давно ты был у океана?

– Просто так? Я уже и не помню.

– Тогда нам непременно нужно сделать так, чтобы этот раз запомнился. – Она запрыгнула на него, вцепившись пальцами в его широкие мускулистые плечи и обхватив ногами талию. Его член уперся в ее лоно, и богиня легонько прикусила его губы. – Я люблю тебя, – прошептала она.

Их губы и тела слились воедино. Кровь пульсировала у нее в венах, прогоняя мысли. Щедро даря ласки, они упивались ощущением друг друга. Когда пальцы Аида сжались на ее ягодицах с отчаянным неистовством, которому Персефона хотела соответствовать, они отстранились друг от друга с опухшими губами.

– Я хочу кое-что тебе показать, – сказал он.

Она приподняла бровь, страсть затмевала все остальные мысли:

– Твой член?

Он хохотнул:

– Не волнуйся, дорогая, я дам тебе то, что ты хочешь, но не здесь.

Они вышли из воды, и Аид повел ее по пляжу к роще из