Она не знала, как быть. Мальчик затрясся сильнее, глаза его вновь наполнились слезами, однако он не проронил ни звука. Вряд ли он вообще знал, кто они такие… и кто такой он сам.

Евангелина отняла ладонь Коула от рта девочки.

– Банни плакала, – пояснил Коул тоненьким гоЛос-ком. – Мама велела нам не шуметь. Я хотел только, чтоб она сидела тихо.

Евангелина бережно высвободила из его объятий мертвую девочку, и тот неохотно подчинился. Она была совсем легонькая – кожа да кости, прикрытые невесомым желтым платьицем. Настоящая живая девочка, наверно, гордилась бы таким нарядом, считала его красивым… Мертвое тельце, едва его вынули из шкафа, бесследно растаяло.

Евангелина беспомощно оглянулась на Риса. Маг осторожно отстранил ее и присел на корточки перед шкафом.

– Коул, – сказал он, – ты помнишь, кто я такой?

Мальчик во все глаза уставился на него. Видно было, как на лице его борются тревога и беспредельный ужас. Рис потянулся было к нему… но замер, потому что в руке у того блеснул кинжал. Кинжал Коула. Мальчик занес его с явной угрозой, и на лице его постепенно проступала безысходная ярость.

– Больше ты маму не тронешь! – прошипел он. – Я не позволю!

Евангелина едва не бросилась оттаскивать Риса. Она понятия не имела, могут ли их убить в Тени, но не горела желанием это выяснять. Рис, однако, лишь умиротворяюще вскинул руки.

– Успокойся, – прошептал он. – Я не трону тебя… и никого здесь не трону.

Дрожащий в руке мальчика кинжал медленно приподнялся, острие уперлось в шею Риса. Не отнимая лезвия, мальчик то судорожно вздыхал, то принимался испуганно хныкать. Взгляд его застыл от неимоверного напряжения.

И вдруг он перестал дрожать.

– Рис? – проговорил он с ноткой узнавания таким несчастным и в то же время исполненным надежды голосом, что сердце Евангелины сжалось.

Маг безмолвно кивнул.

Кинжал со стуком упал на пол, и в то же мгновение мальчик вывалился из шкафа. Только он уже был не мальчиком, а юношей, тем самым, которого Евангелина видела на площади, – постарше годами, в кожаной куртке, заляпанной кровью.

Он уткнулся лицом в грудь Риса и разразился мучительными рыданиями, которые исторгались, казалось, из самых глубин души. Он рыдал, а Рис просто обнимал его. И шептал что-то успокаивающее, но юноша рыдал все сильнее.

И тогда лачуга исчезла. Оглядевшись, Евангелина обнаружила, что они снова оказались на выжженном поле. Больше там ничего не осталось, словно лачуги никогда не существовало. Однако она была. В глубине души Евангелина знала, что для Коула эта лачуга некогда была кошмаром, а потом превратилась в воспоминание… ужасное воспоминание, которое Тень выудила из самых темных и страшных закоулков памяти, где ему лучше и оставаться навеки.

Она стояла, неловко глядя, как Рис обнимает и утешает юношу, и сердце у нее разрывалось.

Пробираясь по городу вслед за Винн и големом, Адриан заметила, что вокруг воцарилось странное запустение. Прекратились пожары, на улицах не было ни души. Ни бегущих людей, ни беснующихся порождений тьмы… лишь темные окна домов да тоскливый ветер, раздувавший белый плащ Винн.

В сущности, и сами дома как будто переменились. Архитектура города обрела иной облик – остроконечные крыши и сложенные из известняка стены куда больше напоминали то, что Адриан привыкла видеть в Орлее. И лишь когда вдалеке проступили стройные очертания высокой белой башни, ее осенило: да ведь это Вал Руайо!

– Мы в столице? – недоверчиво спросила она.

Винн кивнула:

– В столице, какой ее кто-то себе представляет. По всей вероятности – Фарамонд.

Адриан достаточно часто случалось покидать башню, и она неплохо знала главные улицы Вал Руайо… но сейчас никак не могла определить, где они находятся. Словно вокруг был не сам город, а впечатление о нем. Картина, нарисованная тем, кто никогда здесь не был, но послушно изобразил все, что ему описали, вот только забыл добавить хоть какие-то признаки того, что здесь живут люди.

В этом было нечто пугающее.

Призванный дух исправно летел впереди, хотя и так уже стало ясно, что они направляются к Белому Шпилю. Вся сложность, как выяснилось, была в том, чтобы отыс-кать к ней дорогу. На извилистых улицах Вал Руайо можно было порой заблудиться и в реальном мире; здесь же они представляли собой самый настоящий лабиринт. Уже не единожды путники натыкались на тупик и вынуждены были повернуть обратно. Винн мрачнела, досадуя на задержки.

– А если бы ты пришла сюда одна? – отрывисто осведомилась Адриан. – Что бы ты сделала, не будь нас рядом?

– Померла, – проворчала Шейла.

Винн одарила голема раздраженным взглядом:

– Демон прячется. Он сотворил всю эту путаницу именно затем, чтобы мы его искали. Если бы в Тень не затянуло всех нас, у него хватило бы духу встретиться со мной в открытом бою.

– И что бы ты сделала тогда? – не унималась Адриан.

– Померла, – хихикнула Шейла.

– А вот и нет, – лукаво возразила Винн. – Я сразилась бы с демоном и одолела его – как и будет, когда мы до него доберемся.

– Примерно так, как одолела архидемона?

– Строго говоря, архидемона сотворила я.

– Строго говоря, я собственными глазами видела, как старейшую носило ветром по всей площади.

– Ты прекрасно знаешь, Шейла, что демоны создают в Тени далеко не все, что мы видим. Они предоставляют нам сцену, как и было в этом случае, а уж мы выпускаем на эту сцену свои кошмары.

– Хорошо бы оно все-таки обзавелось кошмарами послабее.

– Знаешь, мы ведь могли угодить и в твой кошмарный сон, и тогда столкнулись бы не с архидемоном, а с гигантским голубем. Неужели лучше?

– Битва с голубем доставила бы мне куда больше удовольствия.

– Что ж, учту это на случай, если мы снова соберемся в Тень. Видит Создатель, все мы только затем и существуем, чтобы тебя радовать.

Адриан исподтишка наблюдала за перепалкой. Видно было, что эти двое – старые друзья, что каждый из них назубок знает слабости собеседника и не стесняется над ними подшучивать. И точно так же можно было не сомневаться, что Адриан для них – третья лишняя. Это было заметно по тому, как они постоянно хоть на шажок старались ее обогнать, как искусно не допускали в свои разговоры. Все это Адриан подмечала, хотя и помалкивала… и тем острее ей недоставало Риса.

Мысль о нем отзывалась болезненным стеснением в груди. Надо было пойти с ним, теперь-то Адриан это понимала. А тогда ей просто хотелось наказать Риса – вовсе не за то, о чем болтал демон, а за то, что Рис явно перестал ей доверять. Кажется, еще недавно у них не было друг от друга никаких тайн. А теперь? Рис начал скрытничать. Сколько раз ему подворачивался случай рассказать Адриан про Коула – но нет, смолчал! Прознал о тайном приказе, который получила сер Евангелина, а ей, Адриан, об этом ни слова. Что же выходит? Либо Рис по-лагает ее неспособной хранить тайну, либо считает, что ей недостает здравомыслия, а потому она все испортит.