– Спасибо тебе, спасибо! – всхлипывал он. – Даже не знаю, какими словами выразить свою благодарность…

Рис поднялся, поморщился от ноющей боли во всем теле. Невозможно было определить, как долго они тут пролежали. В Тени время течет иначе, чем в реальном мире. Они могли пробыть тут день, пару часов и даже несколько минут… хотя Рису казалось, что целую вечность. Счастье еще, что, прежде чем приступить к ритуалу, они перебили всех прочих демонов. В противном случае все они, скорее всего, были бы сейчас мертвы. И застряли бы в Тени навечно, не ведая, отчего никак не могут покинуть царство снов, пока вообще не забыли бы, чего ради нужно его покидать.

Он увидел неподалеку Шейлу, озабоченно хмурившую каменное лицо. Рядом с ней растирала затекшие плечи Адриан. Держалась она на удивление тихо и при этом не сводила подозрительного взгляда с Винн. Рис мог только гадать, что творилось в ее голове. Может, после того, как они расстались, с Винн что-то произошло? Между тем Евангелина как раз поднималась на ноги. Рис сообразил, что она задумала, еще до того, как храмовница обнажила меч.

– Отойди от него, – приказала она Винн. Клинок был направлен не на старую чародейку, а на Фарамонда.

Эльф уставился на Евангелину, и ликование сменилось на его лице безмерным ужасом.

– Что ты делаешь? – пролепетал он.

И попятился, в спешке едва не споткнувшись, но храмовница неумолимо наступала на него. Меч в ее руке не дрогнул.

– Думаю, и так ясно, что я делаю.

Винн решительно встала между ними, словно не замечая, что острие меча едва не уперлось ей в грудь.

– Я не позволю тебе убить его, – твердо проговорила она.

Рядом с ней угрожающе высилась Шейла – совсем как в той сцене, которая произошла между ними в Тени.

– Вот как? – Евангелина даже не глянула на голема, взгляд ее был по-прежнему устремлен на Фарамонда. – Можешь ты быть уверена, что он больше не во власти демона? Внешне он изменился, но ты же знаешь, что это ничего не значит. Возможно, он пытается нас обмануть.

– Это не обман. – Винн указала на связующий круг: начертанные кровью руны стерлись. Жест ее был недвусмысленно ясен: Фарамонд вышел за пределы круга по собственному желанию.

Евангелина впилась взглядом в руны, медленно осознавая истину, и наконец неохотно опустила меч. Однако не спешила убирать его в ножны.

– Что ж, хорошо, – сказала она. И, секунду поколебавшись, обратилась к Фарамонду: – И все же тебе придется ответить.

– За что? – неподдельно изумился эльф.

– Твои поступки привели к гибели ни в чем не повинных обитателей этой крепости.

Эти слова поразили Фарамонда как удар молнии. Он отшатнулся, не сводя с Евангелины округлившихся глаз… а когда Винн, охваченная беспокойством, шагнула к нему, эльф попятился и от нее.

– Неужели… – начал он и осекся на полуслове, разом осознав ужасную правду. И вдруг молнией метнулся к выходу из лаборатории.

– Стой! – крикнула Евангелина.

Бросив на Винн обвиняющий взгляд, она устремилась в погоню. Остальные поспешили за ней.

Далеко Фарамонд не убежал. Не дальше бывших казарм, примыкавших к лаборатории. Старый эльф упал на колени, вне себя от ужаса. Здесь все так же валялись повсюду обугленные трупы, к омерзительному запаху горелого мяса примешивалась тошнотворная вонь разложения. В дымном воздухе почти невозможно было различить подробности, чему Рис был искренне рад – его и так выворачивало наизнанку.

– Я не хотел… – Фарамонд помотал головой, совершенно раздавленный, и сделал глубокий судорожный вдох. – Я думал, что защитил их от…

– Ты запечатал двери, – напомнила Евангелина.

– Только из предосторожности! – живо возразил он. – Так посоветовал лорд-мэр!

– А они об этом знали?

Эльф медленно кивнул:

– Они… поддерживали меня. Они верили в меня. Тогда мне казалось, что так будет правильней, но я не хотел…

Эльф окинул взглядом обезображенные тела, и его затрясло. Жалобный стон сорвался с губ, за ним последовали всхлипы.

– Я погубил их! Это моя вина!

Рис, испытывая чувство неловкости, смотрел, как эльф разразился слезами. Это было мало похоже на обычное горе – скорее, тот судорожно исторгал из себя безнадежную боль. Всем телом содрогаясь от рыданий, Фарамонд закрыл лицо руками и так, стоя на коленях, раскачивался из стороны в сторону.

Винн колебалась лишь долю секунды, а затем подбежала к эльфу, опустилась на колени рядом с ним и, выражая всем видом крайнее терпение, ободряюще обняла его за плечи.

– Фарамонд, – прошептала она, – я понимаю, как ты сейчас страдаешь, но нам нужно поскорей отправляться в путь. Ты должен взять себя в руки.

Эльф поглядел на нее поверх прижатых к лицу ладоней. Глаза его припухли и покраснели от слез.

– Не могу! – отчаянно всхлипнул он. – Я… я теперь снова чувствую… и я просто не в силах остановиться! Помоги мне Создатель!

И Фарамонд рухнул на пол, корчась от горя. Словно малое дитя, он захлебывался криком и молотил кулаками по присыпанному пеплом полу. Винн попыталась поднять его, но оказалось, что эльфа невозможно сдвинуть с места. В смятении старая чародейка оглянулась на своих спутников… задержавшись взглядом на Рисе.

Наверное, это страшнее, чем быть Усмиренным, – так долго ничего не ощущать, а потом вдруг обнаружить, что чувствуешь всё? Бедный эльф сейчас был полностью во власти своих чувств и так глубоко страдал, что больше походил на попавшее в капкан животное. Внутренний голос твердил Рису, что ему следует броситься на помощь, однако маг был не в состоянии сделать и шагу.

Наконец к Фарамонду решительно направилась Евангелина. Винн протестующе вскинула руку, но храмовница и бровью не повела. Ухватив эльфа за плечо, она рывком вздернула его на ноги… а затем со всей силы влепила ему оплеуху. Удар вышел тем более веский, что рука Евангелины была в латной перчатке. Фарамонд едва слышно застонал и обмяк.

– Это и я могла бы сделать, – фыркнула женщина-голем.

Винн вскочила с искаженным от гнева лицом… но запнулась, так и не сказав ни слова. Фарамонд уже поднимался на ноги. Оплеуха, похоже, оказалась действенным лекарством: рыдания прекратились. Эльф потер щеку, на которой уже вспухал багровый кровоподтек, и настороженно воззрился на Евангелину.

– Расскажи, чем ты занимался, – потребовала она.

Фарамонд помедлил, косясь на Винн, словно взглядом испрашивал ее разрешения. Старая чародейка кивнула, и этот жест не ускользнул от внимания Евангелины.

– Я много лет изучал природу ритуала Усмирения – каким образом он отсекает Усмиренного от Тени и лишает его способности видеть сны, почему это избавляет Усмиренных от опасности угодить во власть демона и возможен ли вообще иной выход. Это был… труд всей моей жизни.