— Нет. Но поехали.

Конечно, она была не уверена, но пока это была единственная стоящая идея. Ей правда нужно побыть одной и хорошенько обо всём поразмыслить. Свыкнуться, принять. И вот тогда уже подписать под незапланированной ответственностью кого-то ещё…

Следующие пару часов пробок из-за поднявшейся метели прошли практически в тишине. Никто не разговаривал, водитель тихонько слушал радио по которому в какой-то момент, вот насмешка, включили один из синглов «Ящика Пандоры». Фил торопливо переключил волну. Нелли благодарно улыбнулась в окно, разглядывая новогодние баннеры с рекламой.

В напряжении были все. Кроме сидящей впереди бабули. Вот уж кого не парили никакие заботы. То и дело она косилась на внучку с лукавой улыбкой. Новость о беременности не удивила только её. Ещё в больнице, когда Пылаева пребывала словно в трансе, боясь грохнуться в обморок, та сидела с таким видом, словно ничего особенного и не произошло. Словно об этом давно было всем очевидно.

— А я по-твоему, что, просто так тебе про правнуков пела? — хмыкнула она тогда. — Я уже тогда чуяла, что у кого-то особенно шустрые сперматозоиды попались…

— Как? Если даже я об этом не знала?

— А вот так… У тебя лицо изменилось.

Лицо изменилось. Объяснение сотого уровня.

— Просто поверь, — кивнула ей тогда же мама. — Она так же первее меня поняла, когда я тебя носила.

Пелька не спорила. Бабуля у неё всегда была с лёгкими закидонами, зато ясно в кого она сама пошла такая прибабахнутая. Кто его знает, что ещё эта старушка и у кого там видела. Вон, улыбается так, словно лучше других знает, что будет дальше. Ну или просто рада, что в их небольшой трёшке в многоэтажке сталинского типа, у подъезда которого высадил пассажиров Филипп, скоро появится орущий младенец.

Ну вот, она дома. С лета тут не была. Такое странное ощущение — снова оказаться в своей комнате. Всё вроде осталось лежать так, как лежало в августе, когда она собирала чемодан, но теперь другое. В августе было проще. Ещё не было Матвея, не было непоняток с Максом, а внутри неё не рос новый человек… Нелли задрала футболку, недоверчиво положив ладони на живот. Понятно, что внешне пока ничего не поменялось, однако… однако воображение уже активно накидывало варианты. Что дальше? Как теперь повернётся жизнь? Ведь как прежде больше не будет.

Несколько дней прошли в этом неопределённом состоянии, полном сомнений и страхов. И вот, уже у самого кончика носа назойливо маячило тридцатое число. За окном новогоднее настроение. По телеку новогоднее настроение. В интернете новогоднее настроение. Дома тоже хлопоты: режутся салаты, готовится холодец, маринуется курица, украшается ёлка — домашние всегда наряжали её в последний момент. Пылаева бездумно вешала глянцевые разноцветные шарики на пушистые ветки и понимала, что главный праздник страны ей был до лампочки.

Хотелось под бой курантов спрятаться в кладовке и заткнуть уши, чтобы не слышать салютов на улице, означающих, что кому-то вполне себе радостно. Однако в назначенный час, когда до выступления президента оставалось всего ничего, она сидела за накрытым столом, где яркими пятнами среди майонезных пиал выделялись бутерброды с красной икрой и красной рыбой. Сидела без особой охоты, выдернутая из постели, в которой провалялась весь день, даже не помогая в готовке. Никто и не настаивал, понимая, что её мысли витали далеко не здесь, но отметить празднество всё же уговорили. Посидеть хотя бы полчасика. Типа: как встретишь и всякое такое…

И вот теперь, забравшись с ногами на диван, Пелька без аппетита обкусывала по краям кусочек буженины. Дед, как и положено всем порядочным дедам в его преклонном склочном возрасте, сидел рядом с уже не первой налитой рюмкой. Несколько гостей, друзья семьи, потягивали сладкие настойки собственного приготовления. От витающих по комнате спиртных паров у Пельки кружилась голова и тошнило. Ага. Значит, отвращение к алкоголю в день мюзикла было не из-за похмелья.

По телеку закончилась традиционная «Ирония судьбы» и начался новогодний концерт. Музыка работала фоном, никто в неё особо не вслушивался, занятый оживленными "взрослыми" разговорами. Но если артисты умудрялись обратить на себя внимание зрителя, то тут же начиналось неизменное: «какой кошмар, в одних трусах выперлась. Правильно, ничем же кроме жопы не может похвастаться, голоса-то ведь нет. Сейчас поют все, кому не лень. Раньше хоть таланты были, а сейчас всё небось через постель делается. Ой, Нелечка, прости, ты же в музыкальном учишься. А ты почему не пьёшь, давай я тебе шампанского налью? Не стесняйся, ты же уже взрослая девочка. Или ты что, хи-хи, беременная?»

Пылаева на нескончаемые бессмысленные дифирамбы отмахивалась односложными ответами, не считая нужным посвящать посторонних людей в подробности своей жизни. «Вот она, молодежь. Уткнётся в телефон и света белого не видит» и «Нет, чтобы жить реальной жизнью, а они все в этой своей… аське-ваське», прилетало ей упрёками следом. Что ж, справедливости ради стоит заметить, Нелли действительно была погружена в телефон. Новый. Снова.

Старый разбился после неудачного падения, только симку и удалось спасти. И теперь она принимала поздравления. От Макса и парней. Дины, интересующейся, как у неё дела. Кота. От всех, кроме Матвея. Они вообще мало общались за то время, что она находилась дома, обмениваясь нейтральными сообщениями и не созваниваясь вовсе. Наверное, он очень сильно обижен. Что ж, имеет право, но твою мать, как же она соскучилась!

Грустная кукла снова улыбнётся,

Грустная кукла к моим рукам прильнётся.

В палитре красок улыбку обретёт,

И согретая любовью вновь оживёт.

Донеслось до ее ушей. Нелли, подорвавшись с места и с ногами запрыгнув на сердито крякнувшего деда, схватила с подлокотника пульт, делая громче. На экране блистала родная до дрожи в коленках группа. Одно из многочисленных выступлений, по которым ребята разъезжали весь конец прошлого месяца.

Мне наплевать на твои загоны,

Я просто приду и заберу тебя с собой,

Построю замок из сплошных бетонных стен,

И спрятав подальше от чужих глаз, уберегу от всех

Как приятно видеть его лицо. Пускай по телевизору. Пускай испорченное камерами, которые не могли передать блеск его глаз и складки в уголках губ во время улыбки. Сумасшедшая волна нежности накрыла её с головой. Это её песня и её парень. Пока что точно…

Пылаева так и сидела, не шевелясь и не отрываясь от экрана. Гости, отвлёкшись от своих дачных тем, многозначительно поглядывали на неё, всем видом как бы говоря «такие они, поклонницы», но она и думать о них забыла. Сейчас существовал лишь Бондарев.

Я просто приду и заберу тебя с собой…

Забери. Приди и забери. Ничего сильнее сейчас не хотелось. Хоть желание записывай на бумажке и сжигай. Вот только его не было. Матвей далеко. Где-то. Где? У Дины она спросить не решилась, не хотела расстроиться, услышав ответ, который мог ей не понравиться. Вдруг на очередной звёздной пати, среди красоток?