– Здесь Джабраила убили... – сказал Исмаил, показывая на скопление машин впереди.

Там омоновцы остановили сразу несколько легковушек и грузовик. Обыскивали. Исмаил перестроился в третий ряд и снизил скорость, чтобы по второму ряду их вовремя прикрыл от передвижного поста трейлер. Маневр удался.

– Злые, наверное, собаки...

– Джабраил с Али троих уложили. Сейчас лютуют...

– Не хватало, чтобы нас на чужой тачке остановили...

– Документы в порядке.

– Откуда?

– Мария за ночь сделала. По одну сторону дороги стояли жилые дома, по другую тянулся сосновый бор. Исмаил глянул в зеркало заднего вида на омоновцев и прикинул, как он легко смог бы уложить из «винтореза» весь патруль, спрятавшись среди сугробов. Но сейчас не до того. Перед операцией нельзя лишний шум поднимать, а после операции времени на это не будет. Пусть живут и радуются, что ситуация для них так удачно складывается.

Омоновцев Исмаил, мягко говоря, ненавидел. Он однажды попал дома под «зачистку». Оружия при нем не было – схорон на заднем дворе был хорошо замаскирован. Но омоновцы его заставили на морозе раздеться по пояс, проверяя плечо – нет ли синяка от автомата. Откуда им было знать, что он автомат считает обыкновенной «пугалкой» для слабонервных. Из автомата вести прицельный огонь сложно. С «винторезом» его не сравнить. А «мягкий» приклад «винтореза» синяка не оставляет. Тогда, во время «зачистки», ему повезло. Правда, за то, что он возмущался излишне активно, его сначала прилично избили – под каждый глаз поставили по синяку, – а потом отобрали старое охотничье ружье с разболтанными стволами. Из этого ружья уже лет тридцать как никто не стрелял. Десятый калибр – все равно что пушка. Патронов таких промышленность не выпускает. Висело себе на стене и висело. Теперь, наверное, у кого-то из омоновцев висит. Насечка там была красивая. Индивидуальная гравировка. Красивую вещь всегда жалко.

И обида запомнилась.

Исмаил свернул направо, посмотрел на указатель, сверяясь с памятью, – улица та самая. Теперь вперед, почти до конца. Мимо частных домов до заводского бетонного забора с левой стороны. Дорога скользкая, и торопиться не следует. Время еще есть. Потом вдоль забора. За углом ворота. Туда заезжать не следует. Надо подождать.

Движения на этой улице мало. Изредка проходит автобус, чуть чаще проезжают автомобили. Больше – грузовики. Людей в такую погоду почти нет. Только вдалеке мальчишка играет с большим и неуклюжим ньюфаундлендом – перепахивают наст в сугробах.

– Перебирайся на заднее сиденье, – скомандовал Исмаил. – Ее к себе посадишь.

Умар быстро пересел. Исмаил посмотрел на часы.

– Через пять минут должна выйти.

Женщина, которую они ждали, некоторое время назад была специалистом по шлюзовому хозяйству. От дел отошла недавно. По семейным обстоятельствам. Устроилась на новую работу с большой потерей зарплаты, но зато недалеко от дома – в ремонтных мастерских в должности технолога. Дважды в день обязательно бегает домой. Там сидит старушка-мать, которой необходимо делать уколы инсулина. Матери уже далеко за восемьдесят, и без уколов она прожить не может. В таком возрасте диабет ломает организм быстро.

– Вот она...

Высокая, худая, в старой искусственной шубке грязно-рыжего цвета. У самой лицо такого же цвета. Захочешь – не соблазнишься. Она прошла мимо машины. Чеченцы проводили ее взглядом. Двигатель работал. И как только женщина свернула на боковую улицу, Исмаил развернулся и поехал за ней. Остановились чуть впереди. Оба вышли из машины.

– Людмила Филипповна? – спросил Исмаил для проверки. Не хватало еще другого человека привезти. Вот бы тогда Муса порадовался промаху главного помощника Гавроша.

– Да...

Женщина остановилась, удивленная.

– Федеральная служба безопасности. – Умар достал из кармана красные корочки с гербом и махнул у женщины перед носом. По опыту знает, что в таких ситуациях никто и никогда не заглядывает в удостоверение. – У нас возникли проблемы относительно шлюза на Шершневском водохранилище. Мы просим вас поехать с нами. Требуется ваша консультация.

Женщина растерялась.

– Извините, я сейчас не могу... У меня мать больная, надо делать ей укол.

– Мы в курсе. Садитесь, мы подвезем вас, а потом съездим на шлюз. Укол ведь делать недолго?

– Две минуты. – Она уже садилась в машину рядом с Умаром, который подвинулся, но рта, как и договаривались раньше, не раскрывал, чтобы не выдать себя акцентом. Сам Исмаил, когда требовалось, умел говорить по-русски абсолютно чисто.

– Мы вас тоже надолго не задержим. Там дел-то на десять минут. И сразу обратно доставим, – объяснил Исмаил.

Они проехали до конца улицы. Добротные дома, трубы газификации. Живут в этом районе неплохо. И центр города почти рядом, и сосновый бор под боком.

– Вот здесь. – Людмила Филипповна показала на дом. – Здесь меня, пожалуйста, подождите.

Они остались в машине. Знали, что телефона у Людмилы Филипповны нет и проверить она ничего не сможет. Да она, кажется, и не собиралась ничего проверять. Магическое «Федеральная служба безопасности» на некоторых людей действует так же, как раньше на большинство действовала аббревиатура КГБ.

Она вернулась еще быстрее, чем обещала.

– Я прямо не раздеваясь... – словно бы оправдывалась перед ними. – Все, я готова.

– У вас случайно чертежей старых дома не завалялось? По шлюзу... – спросил Исмаил.

– Зачем мне чертежи? Я и так там все помню. К тому же чертежи с «грифом», их выносить нельзя.

– Потому я и спрашиваю... – Исмаил улыбнулся, показывая, что это была проверка серьезности отношения Людмилы Филипповны к работе.

– Ну и хорошо. – Она села на прежнее место.

Умар тут же достал из целлофанового пакета в кармане тряпку с хлороформом и наложил женщине на лицо.

– Поехали...

Людмила Филипповна недолго пыталась вырваться. Через десять секунд уже спала. Но Умар для верности не отпускал тряпку. И только когда отпустил, захлопнул за женщиной дверцу.

На сей раз они миновали ментовский передвижной пост по противоположной стороне дороги. Здесь их никто не останавливал. Очевидно, на выезде из города и на этой стороне стоят омоновцы. Но им предстояло свернуть направо раньше.

Еще двое приехали.

На обыкновенной «жучке». Номер московский, транзитный. Их встретили, как и первых, с распростертыми объятиями. Если мне память не изменяет, вечером одноногий Муса говорил, что приедет четыре человека. Очевидно, двое военных входят в их число. Значит, все в сборе, если только не прибудет кто-то новый. Самого Мусу не видно. И непонятно, какую роль он играет во всей этой истории. Вчера вечером, когда Халил сказал мне, что убитый Джабраил – сын одноногого, я подумал, что отец приехал на похороны. Но похоже, здесь готовят похороны кому-то другому. Слишком большие похороны, чтобы частному сыщику, принятому дополнительно по трудовому соглашению на майорскую ставку в ФСБ, оставаться равнодушным зрителем. Только по-прежнему не видно некоторых из основных действующих лиц, к которым я уже как-то привык и почти привязался, – Исмаила и Халила. Не видно и Умара, который пришел вчера вместе с Мусой. Утром он бегал по двору, что-то возмущенно выпрашивая у Гавроша, – я за этой забавной картиной из окна наблюдал.