интереса одноразового общества, воплощенным в лозунге одного из британских магазинов: «Вы видите это, вы хотите это, вы покупаете это, вы забыли об этом». Хотя чувство прошлого по-прежнему сильно во многих частях мира и часто используется для разжигания этнических и религиозных конфликтов, это тоже идет вразрез с логикой капитализма, не оставляющей места традициям и уважению к прошлому, как говорил Маркс в «Манифесте коммунистической партии»: «Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Всё сословное и застойное исчезает, «(1967 [1848], p. 125).

Как уже упоминалось в третьей главе, западные страны пережили борьбу с давлениями явной капиталистической логики, которая была модифицирована на протяжении многих лет, частично в ответ на требования профсоюзов. Сегодня страны Скандинавии выделяются их устойчивостью к «гонке на понижение», выбирая взамен этого для поддержания конкурентоспособности инвестиции в высококвалифицированную и образованную рабочую силу. Подобное понимание необходимости строить планы на будущее лежит в основе идей «государства социального инвестирования» (см. третью главу). В более общем плане, поскольку потенциально катастрофические последствия изменения климата становятся все более очевидными и незамедлительными и оказывают неблагоприятное влияние как на богатых, так и бедных, необходимость в принятии определенного контроля над будущим обретает все более широкое признание, даже среди самых консервативных кругов.

Эти конкурирующие экономические темпоральности порождают конкурирующие политические влияния, и политики стараются удерживать баланс своего собственного понимания, что необходимо сделать, чтобы победить на следующих выборах: как соединить интересы мощных экономических групп, вступающих в противоречия с осознанными интересами избирателей? Политические расчеты избирателей также часто связаны с противоречиями долго- и краткосрочных интересов, к примеру, желание низкого налогообложения и дешевых авиаперелетов наталкивается на стремление к обеспеченной старости и меры по борьбе с глобальным потеплением. В общем, коллективистская идеология, лежащая в основе социал-демократических государств, является более благодатной для идеи о планировании будущего, чем индивидуалистическая, а порой фаталистическая, враждебная к вмешательству государства идеология, определяющая либеральный режим США, рассматривающая рынок как неизбежную силу природы, а не продукт человеческой истории. Хотя очевидно, что это верование имеет не только светские корни, идея, что мы можем и должны строить планы на будущее, идет вразрез с теми религиозными группами, которые считают, что замыслы Бога будут выполнены независимо от деятельности человека или что Судный день близок.

Темпоральная/ые культура/ы

Во многих сферах занятости требования «время-деньги» капиталистической культуры становятся все более строгими, как и стремление к «эффективной экономии», соединенное с бюрократическим контролем качества, оставляют мало послаблений в системе и немного возможностей для работников определить свой собственный темп работы в соответствии с рабочими заданиями или собственными биологическими и социальными потребностями.

Платные услуги по уходу не были застрахованы от этих давлений, еще более осложненных растущим спросом на услуги по уходу, вызванного старением населения, изменением структуры семьи и увеличением занятости женщин. Хотя модели ее предоставления отличаются в зависимости от типа режима, существует также общее движение в сторону американской модели рыночного обеспечения коммерческими организациями, а обеспечение заботы, остающееся в руках общественных институций, подлежит все более строгим финансовым ограничениям и контролю (Knijn, 2000; Glendinning and Kemp, 2006). Это означает, что столкновение темпоральных культур, присущих оплачиваемой деятельности по заботе, все более обостряется с наложением бюрократической рациональности экономии средств на медленные, не всегда осязаемые процессы, включенные в заботу о других. Результат этого — стресс и снижение удовлетворенности своей работой для тех, кто предоставляет такие услуги, и более низкое качество заботы. Продолжающееся увеличение занятости женщин к тому же означает, что требования часового времени распространяются и на их семьи, а их семейная и личная жизнь должны быть организованы вокруг работы и все большим количеством домашних заданий наполняется любой свободный период времени. Это распространение темпоральной дисциплины капитализма усугубляется нестабильностью рабочих мест, ожиданием от работников все большей продуктивности в сжатые сроки, независимо от их семейных обязанностей, или неудобными часами работы как части их стандартного трудового договора, а не как вышеоплачиваемыми сверхурочными часами (Rubery et al., 1998; Crompton, 2005). В результате усиливается напряженность, переживаемая наиболее остро женщинами, так что современное «женское время» в доме и на работе — это «испытанный индекс противоречий капиталистической современности» (Watts, 1998, p. 14) и женщины сегодня пытаются «соединить в одном лице деятельность, регулируемую разными моделями времени» (Boyd, 2002, p. 469, процитировано за Haavind and Andenaes). Хотя в большинстве западных стран, в отличие от США, сегодня проводится официальная политика в сфере занятости, связанная с гибким графиком работы и декретным отпуском, помогающая соединить семью и оплачиваемую занятость, — это не бросает вызов приоритетности, закрепленной за рабочим временем, и на практике, гибкость рабочего времени отдана на усмотрение работодателя. Кроме того, риторика баланса «работа-жизнь» часто используется для легитимации такой политики, которая сама олицетворяет темпоральную культуру капитализма, предполагающую, что труд — это не часть жизни, а всего лишь средство заработать деньги.

Как использование времени организовано и вознаграждается

Хотя есть четкие и существенные различия между странами и внутри обществ, некий гость с Марса не ошибся бы, думая, что время в современных социальных государствах остается организованным вокруг трех базовых принципов: мужчины и женщины должны специализироваться на разной деятельности, мужское время должно лучше вознаграждаться, а те, кто тратит свое время на заботу о других, должны быть экономически, социально и политически наказаны.

Таким образом, хотя гендерная специализация в современных социальных государствах сегодня, как правило, не включает простую модель мужчина-добытчик/женщина-зависимый опекун, эта модель получила некоторые «вмятины», но не была отменена полностью, поэтому мужчины по-прежнему остаются основными кормильцами семьи, а женщины — полностью или частично материально зависимыми от них домохозяйками. Хотя большинство женщин имеют оплачиваемую занятость, они, как правило, делают все, чтобы подогнать ее к своим семейным обязанностям, а мужчины — наоборот. Это означает, что женщины составляют большую часть временных работников; тут присутствует и высокий уровень профессиональной сегрегации: с женщинами, диспропорционально занятыми в сфере обслуживания, и государственном секторе.

Неоплачиваемый характер большинства женской работы является очевидным источником их экономического неравенства, приводя их к сильной зависимости или от своего мужа, или государственных пособий. В рамках рынка труда профессии, связанные с женщинами, в основном, менее оплачиваемые, чем те, где доминируют мужчины; женщины меньше, чем мужчины, занимают руководящие должности и их неполный рабочий день очень часто связан с низкой почасовой ставкой оплаты труда, плохими условиями труда и отсутствием перспектив карьерного роста. За исключением стран Скандинавии, государственная политика не старается изменить низкой