Ужин оказался малоприятным. И Бет, и Рафаэля выводила из себя пьяная бессмысленная болтовня Натана, его хмельная неуклюжесть. На сей раз он не был приятным компаньоном. Между Бет и Рафаэлем установилась напряженная, недружественная тишина.

Наконец Бет с облегчением очутилась в повозке, где собиралась провести ночь. Но, повертевшись с боку на бок, поняла, что ей не удастся заснуть в тесноте, так надоевшей за день. Она выбралась наружу, прихватив с собой кусок сатина, оставленный Черити около импровизированной постели.

Казалось, что в лагере все спят, только потрескивал затухающий костер и не переставая двигались и шуршали кони и волы. Но потом она рассмотрела двух сидящих около костра мужчин. Третий стоял на посту у повозки. Рафаэля не было видно поблизости. И она, размышляя о том, разумно ли поступает, позволила себе проделать короткий путь к озерку у подножия водопада.

Луна была не яркой, но света все же хватало. Она подошла к воде и прислушалась к мерному шуму струй, падавших со скал. Ее душу наполнило умиротворение и спокойствие. Но это состояние продлилось недолго. Она наклонилась и зачерпнула ладошками воды. В этот момент раздался голос Рафаэля.

Он стоял, слившись с деревом, поля сомбреро закрывали глаза, но в свете луны была хорошо различима насмешливая гримаса на его губах.

— Надеюсь, Англичанка, ты не думала, что я так легко позволю тебе сбежать от меня?

Бет колебалась, не зная, как отреагировать, потому что его настроение было непонятно ей. Он не показался рассерженным, но что-то в его голосе ей не понравилось. Устав от противоречивых чувств, раздиравших ее, не имея сил для борьбы с ним, Бет пожала плечами и тихо сказала:

— Нет, я не думала так, но надеялась, что вы поймете глупость нашего знакомства. Из него не может выйти ничего хорошего, и вы не можете не понимать этого.

Он улыбнулся опасно привлекательной улыбкой и оттолкнулся от дерева ловким движением. Приподняв пальцем край сомбреро, он с растущей чувственностью стал рассматривать ее фигуру.

— Я бы не сказал этого, милашка. Я думаю, что между нами может произойти много хороших вещей и.., происходило уже.

Как захотелось ей подбежать к нему, рвать его, царапать, бить, чтобы его гнусная улыбка сошла с лица. Ее маленькие кулачки инстинктивно сжались. Он заметил это и улыбнулся еще шире, его улыбка стала подстрекательской. Подойдя к ней совсем близко, он предостерег:

— На твоем месте я поостерегся бы касаться меня. Если ты это сделаешь, то прекрасно знаешь, чем это кончится.

Бет вздохнула, ей не хотелось, чтобы он находился так близко, не хотелось испытывать почти непреодолимую тягу к этому большому теплому телу. Она нервно отступила назад и почувствовала холодную поверхность скалы. Зажатая сзади скалой, а спереди большим телом Рафаэля, она, вызывающе вздернув свой маленький круглый подбородок и стараясь продемонстрировать спокойствие, которого вовсе не было, тихо сказала:

— Не думаю, что нам есть что обсуждать. Будьте добры отступить на шаг, я возвращусь в свою постель.

— Одна? — поддел он.

Уловив запах виски, она жестко спросила:

— И вы тоже пьяны? Он покачал головой:

— Нет. В отличие от твоего муженька я знаю, как обращаться со спиртным. Но признаюсь, что из-за отсутствия более подходящей компании я позволил себе общество бутылки. Но весьма умеренно.

Бет, взбешенная выпадом против Натана, решительно сказала:

— Нет, вы все-таки пьяны.

— Нет, ты путаешь. Это твой муж пьян, — произнес Рафаэль холодно, и в его глазах играл веселый блеск. — Могу согласиться с тем, что позволил себе больше, чем должен был, идя на свидание с дамой, но нет, я не пьян.

Рафаэль сказал правду. Он никогда бы не позволил себе такую глупость — напиться в путешествии. Но правдой было и то, что выпито им было больше, чем позволяли конкретные обстоятельства.

Но даже после солидной порции виски Рафаэль контролировал свои действия несравненно лучше, чем Натан. Правда, его дерзость и безрассудство обычно возрастали — он становился еще более опасным, чем обычно.

А в этот вечер злость его куда-то испарилась, вместо нее обнаружилась странная незащищенность и ранимость — это стало следствием алкоголя, потому что в противном случае он сумел бы взять себя в руки. К тому же Бет действовала на него сильнее любого крепкого напитка. Почти не сознавая, что он делает, Рафаэль подошел к ней и ласково провел ладонью по лицу.

— Ты очень красива, Англичанка, так красива, что я…

Он оборвал себя, серые глаза смотрели на нее очень пристально, но он знал, что тонет в бездонной фиолетовой пучине, теряя надежду увидеть там выход из трудного положения.

Нежное прикосновение его руки вызвало у нее сладкую истому, и тело ее вздрогнуло от знакомых, освобожденных им эмоций. Бет понимала, что надо немедленно сломить нарождавшуюся между ними интимность, надо оттолкнуть его руку, но она снова оказалась в капкане его мужской притягательности. Слабым голосом она попросила:

— Рафаэль, ну, пожалуйста… Остальных слов договорить она не успела, потому что его губы уже запечатали ее рот. Так он никогда раньше не целовал ее. Уж не под действием ли виски куда-то запропастился жесткий, саркастический грубиян, которого она знала, а на его месте появился незнакомый ей нежный любовник? Сколько нежности было в его поцелуе, как ласково обращались его губы с ее трепещущими розовыми устами. И тут Бет почувствовала, что сопротивляться уже не может, тело ее стремится к нему, теплому и такому надежному, ее руки обвили его шею в страстном порыве.

Окружающий их мир перестал существовать. Рафаэль упивался той сладостью, которую безоглядно отдавала ему Бет, возбужденная его горячими объятиями. Его губы были как сгусток огня, его руки прижимали ее все ближе и ближе к своему мускулистому телу. Она уже могла ощутить, что в глубине его родилось непреодолимое желание, наполнившее силой его мужское естество. Острая сладостная боль пронзила ее лоно, ей показалось, что груди, налившись, стали больше от его поцелуев. А он как будто читал ее мысли и желания. Осторожно расстегнув тонкую шелковую блузку, он освободил одну белую грудь и его губы вобрали в себя твердеющий коралловый сосок. Бет застонала от удовольствия, голова ее откинулась назад, потому что тело выгнулось навстречу ему, навстречу его ласкам, которых она желала, но убеждала себя в том, что все это происходит против ее воли.

Одна из стреноженных неподалеку от того места, где они стояли, лошадей тревожно заржала. И это вернуло Рафаэля к реальности. Тяжело дыша, ощущая трепет от неудовлетворенного желания, вызванного близостью пленительного тела Бет, он поднял голову и внимательно вслушивался в тишину. Рафаэль вдруг сразу уловил опасность ситуации, в которой они с Бет оказались. И время и место были на редкость неподходящими для того, чтобы получить от нее то, чего он хотел. И вдруг с ожесточением он подумал, что подходящего момента может не наступить уже никогда. Для него и желанной для него женщины, если только он сам не сделает все возможное, чтобы добиться этого.