что-то в телефоне, прислонившись спиной к стенке неподалеку. Когда докторишка увидел выходящих студентов, то быстро заметил его и Беста и, улыбаясь, подошел к ним. А проходящие мимо одногруппники тем временем продолжали пялиться.

– Что ты здесь делаешь? – выгнул Мин бровь. Хотя уже достаточно узнал Лайта, чтобы понять: тот волновался о нем, так что притащился к их аудитории. Мин был уверен, что его местоположение донес докторишке Бест.

– Жду тебя.

– Хочешь, чтобы за один день мне приписали сразу два романа? – Он сам не знал, почему говорит это, ведь выходило грубо и будто он недоволен его появлением. Однако слова все же вырвались наружу. Вместо ответной доброты из него всегда сочился яд.

– Эй, тогда для начала нас с тобой поженят! – вмешался Бест. – Все, мне нужно бежать. Передаю восходящую звезду желтых сплетен в твои руки, Пи’. – Друг подмигнул ему и помахал Лайту, прежде чем нагло скрыться.

Отлично, эти двое решили, что его нужно сторожить поочередно.

– Твои занятия закончились? – уже более мирно поинтересовался Мин по дороге на парковку.

– Я отпросился с последнего, так что свободен.

– Ты не обязан этого делать. Я в порядке.

Ощущение, что кто-то волнуется о нем по-настоящему, все еще было для Мина в новинку, и потому он часто отторгал это беспокойство, напоминая себе, что, возможно, для других это не так значимо, как для него.

– Кхун Равит разозлится? – задал очень важный вопрос Лайт.

Именно об этом Мин весь день старался не думать. Но реальность, как тот самый айсберг из «Титаника», выплыла изо рта розоволосого (ныне брюнета, но он еще не переучил себя называть Лайта в мыслях иначе). И не определился, стало ли нежданное появление парня в его жизни спасением или проклятием. Мин не верил в судьбу, в предназначение свыше; всего лишь проявлял наблюдательность. С появлением Лайта его жизнь превратилась в еще большую эмоциональную бурю, нежели раньше. Этого нельзя было не заметить.

– А ты думаешь, он погладит меня по головке и воскликнет: «Сынок, я столько лет ждал новостей о твоих похождениях по гей-клубам! И наконец-то это случилось!»

Несмотря на его откровенный сарказм, Лайт не обиделся, а закатил глаза и ухмыльнулся.

– Твой отец прогрессивный человек.

– Возможно. Но он ненавидит подобного низкого сорта слухи и вновь разразится длинной тирадой о последствиях моего безответственного поведения.

– Тогда притворись, что согласен с ним, покивай, напусти на себя невинный вид и забудь. Не бери слишком многого в голову.

Такой совет удивил. Ведь складывалось впечатление, что Лайт благодарен Вонграту-старшему и очень уважает его, и это вынуждает слушаться мужчину.

– Ты же всегда твердишь, что я слишком жесток к нему, – выплеснул недоверчиво Мин.

– За это время я получше узнал тебя, да и доктора Вон-грата тоже. И волей-неволей стал свидетелем ваших отношений. По моему опыту, иногда лучше сделать вид, что другой победил, даже если это не так. Особенно, когда речь заходит о старшем поколении. Они часто уверены в своей правоте, ведь прожили больше, у них на руках опыт, которого у нас нет, и прочая ерунда, кричащая о том, почему они правы, а мы нет. Хотя они не осознают, что «их правда» и «наша правда» могут быть различны, ведь время меняет многие вещи. Такова суть пропасти между поколениями.

– С ним меня никогда надолго не хватает.

– Уверен, ты сам получаешь удовольствие от споров с ним. При желании мог бы их избегать.

– Кивать и соглашаться – не мой стиль. Да и в любом случае он никогда мне не верит. Единственный способ избежать этого – не жить с отцом в одном доме или даже стране.

– Не надо так радикально.

– Почему? Останешься со своим кумиром наедине. Ты восхищаешься им, он – тобой. Такую идиллию в нашем доме давно не видели.

В ответ Лайт посмел его толкнуть. Мин споткнулся о собственные ноги и чуть не упал перед машиной. Любой другой после такого проступка был бы уже мертв, но докторишка получил от него лишь рассерженный взгляд и недовольное фырканье.

– Хочешь секрет? – неожиданно нарушил тишину парень на середине пути в особняк. Мин боковым взглядом оглядел Лайта, который, нагнувшись вбок, упирался локтями в панель салона.

– Ты такой внезапный, – фыркнул он, но все же заинтересовался.

– Я очень уважаю Кхуна Равита как доктора и восхищаюсь его достижениями, но я бы не хотел, чтобы он был моим отцом.

Это было сказано ровным тоном, без тени шутки или сарказма. Загорелся красный сигнал светофора, и Мин получил возможность нормально взглянуть на парня и переварить чужой «секрет».

– Рад, что ты начинаешь видеть его без розовых очков.

– Я не считаю его плохим человеком, и все же… к тебе он мог бы относиться лучше. Наверное, это тяжело, и мне сложно понять, ведь мои отношения с семьей совсем другие. Мы с отцом были очень близки. Хотя… от этого переживать его потерю было еще больнее, – Лайт поморщился, словно воспоминания причиняли физическую боль.

– Тебе не стоит заморачиваться и пытаться понять моего отца. Я прекрасно осознаю, что он удивителен во многих ролях, но, к несчастью, мне выпала участь иметь дело с самой неудачной – единственной, с которой он не справляется. Но не все могут быть врачами, да? Может, и родителем быть не каждому дано.

Тишина поглотила тяжелую истину.

* * *

Вечером Мин пытался погрузиться в работу над дипломом, но все закончилось тем, что, сидя на кровати, он все пролистывал вышедшие о себе новости, которых с утра прибавилось. В основном они распространялись через различные странички поддержки ЛГБТК-сообщества и поклонников слэша. Удивительно, но кому-то хватило всего лишь одного фото, чтобы принять новость о его ориентации за чистую монету.

Мин раздумывал о том, что для решения данной проблемы необязательно использовать любимый «трюк с полуправдой». Достаточно просто правды – он пришел туда за компанию. А о неудобных же деталях предпочел забыть. Фотография не была провокационной. Много шума попросту из ничего.

Внезапно в дверь постучали, и в проеме показалась горничная.

– Кхун Равит ждет вас в своем кабинете.

Ну конечно, отец не мог не увидеть. Вонграт-старший не являлся активным пользователем Интернета, но ему точно кто-то доложил о новостях.

Его снова будут отчитывать. Хотя отец сам утверждал, что он давно вырос, но отчего-то продолжает вести себя по-детски. Но отец первым делал из него вечного ребенка. Мин изучал психологию – его единственная связь с медициной – и осознавал, что все идет из детства. Большинство проблем и комплексов не исчезают сами по себе, их проносишь