— Ты видел его? — повторила она, и ее сердце понеслось вскачь. — Где?

— Он был возле декораций, между прочим, искал тебя. Я полагаю, так и не нашел, да?

— Господи, — выдохнула Эллен, потом, вспомнив, с кем говорит, быстро попрощалась и повесила трубку. — Господи, — снова пробормотала она. — Ну надо же! Какое ужасное совпадение!

Телефон зазвонил.

— Да, — резко бросила она.

— Эллен, у меня на другой линии «Госсип шоу»[2], — объявила старший референт по связям с общественностью. — Они спрашивают, не хочешь ли ты прокомментировать слух насчет твоего романа с Томом Чамберсом.

Глаза Эллен расширились, а голос внутри вопил, требовал, чтобы все это немедленно прекратилось.

— Ты сошла с ума? — закричала она. — Нет никакого романа у нас с Чамберсом, и я хочу знать, кто, черт возьми, распускает такие слухи!

— Журналистка не хочет раскрывать источник, — сказала ей референт. — Мне все отрицать или действовать по принципу «никаких комментариев»?

— Отрицай! — рявкнула Эллен. — Отрицай категорически! Скажи, что если они обнародуют эту сплетню, то я предъявлю иск.

Она хлопнула телефонную трубку на рычаг и уже хотела отвернуться, как телефон снова зазвонил.

— Да?

— Здравствуйте, госпожа Маккен, — произнес тихий низкий голос. — Мы с вами незнакомы, но я хочу, чтобы вы знали — я ваш друг. И как друг, я советовал бы вам отстраниться от работы над фильмом, который вы сейчас готовите…

— О, великолепно! Мне только этого и не хватало! — вскипела она, с размаху кидая трубку. Потом взяла сумочку, ключи и выбежала за дверь.

Через пятнадцать минут она уже поставила машину за машиной Майкла, подбежала к двери и громко постучала.

На стук вышла Клода. Когда она разглядела гостью, удивление на ее лице сменила улыбка.

— Как я рада тебя видеть, — сказала она, обнимая Эллен. — Мы сегодня ездили на съемочную площадку и искали тебя там, но ты уже уехала. Входи. Ты останешься на ужин?

Эллен не ответила, она увидела Майкла, сидящего на диване рядом с Робби. Его лицо вообще ничего не выражало, но она сердцем чувствовала, как в нем борются гнев и отчаяние. Робби наблюдал за ними широко открытыми глазами, в них читались сомнение и неуверенность, и на одну ужасную секунду Эллен поняла, что нервы сдают.

Но она справилась с собой и, посмотрев на Майкла, сказала:

— Мы должны поговорить.

Он, может быть, и хотел бы отказать, но, должно быть, решил не выяснять отношений при Робби. Майкл направился к их спальне, Клода одарила ее поощрительной улыбкой, и Эллен пошла за ним.

Он остановился возле кровати. Пока она закрывала за собой дверь, ее на секунду охватило легкомысленное чувство, как будто эта дверь отгородила их от реальности, оставив в каком-то месте, где слова и мысли непредсказуемы. Эллен видела враждебность в его глазах, ощутила, с каким усилием он держит себя в руках, но ее магнитом влекло к нему, крутя в водовороте гордости и муки.

Эллен вздохнула и начала свой монолог:

— Я знаю, ты видел меня с Томом, догадываюсь, о чем ты, должно быть, подумал, но ты не прав, Майкл. Между нами ничего нет. Я просто пыталась его хоть как-то успокоить, когда он оказался среди тех декораций. Не более того, клянусь. Я люблю тебя, я всегда тебя любила, и даже твоя проклятая гордыня, которая не дает нам быть вместе, не заставит меня перестать тебя любить.

Лицо Майкла не менялось, он молчал, и Эллен торопилась выговориться.

— Майкл, пожалуйста, прекрати это, — умоляла она. — Ты же любишь меня, и я знаю, как сильно тебя обидела, но мне и самой не легче. Мы должны быть вместе и покончить с этим… — Слова застряли в горле, она колебалась, сказать ли сейчас то, что узнала о ребенке. — Ты говорил, что не можешь заниматься со мной любовью, — продолжала Эллен, — но я знаю, это неправда. Я хочу тебя. Майкл… пожалуйста. Я не могу больше этого выносить, я хочу тебя так сильно… — Эллен едва понимала, что делает, руки двигались сами собой, они снимали одежду, срывали ее, словно вещи скрывали ее истинные чувства к Майклу. Наконец она оказалась перед ним совершенно обнаженная.

Его взгляд не дрогнул, глаза смотрели жестко и холодно, словно пытаясь разглядеть, что там внутри, за кожей. Она ждала, она молила, чтобы он сдвинулся с места, сказал что-то, пусть даже приказал бы уйти. Каждая следующая секунда становилась мучительнее прежней. Воздух, прикасающийся к ее коже, обжигал, маленькая выпуклость на животе, под которой жил ребенок, казалось, росла с каждой минутой. Хотя он и не смотрел туда, Эллен знала, что он видит ее живот краем глаза и каменеет от боли. Она видела свое отражение в глазах Майкла, задыхалась от его страха и гнева и возрастающего желания причинять ей боль и любить.

Стало трудно дышать. Воздух казался плотным и неподвижным, напряжение иссушало тело Эллен, она вся пылала. Ее глаза широко открылись, груди потяжелели и налились желанием. Ее безвольно опущенные по бокам руки жаждали прикоснуться к нему, почувствовать. Майкл сделал шаг, потом еще, наконец он дотянулся до нее и резко подтащил к себе. Его рот накрыл ее рот с сокрушительной силой, его язык протолкнулся меж ее губ, руки впились в ягодицы.

Она рванула его рубашку, возвращая ему поцелуи с торопливостью и страстью, они оба мгновенно воспламенились. Вот и он оказался нагим, она вжалась в него, чувствуя его силу и твердость, подчиняясь его мощи и желанию. Она ворошила ему волосы, впивалась в его рот, а он мял ее груди, месил, тискал, играл сосками, целовал их, а пальцы скользнули между ее ног.

Она задыхалась и бормотала, сжимая его что было сил, желание заполнило ее всю, не оставляя места ни для чего больше. Любовь, это она заставляла их обниматься вот так, пожирать друг друга, опьянев от голода, голода, который невозможно было утолить.

Она легла на кровать и потащила его на себя. Он повалился на нее, его плоть разрослась, затвердела от желания и любви. Их глаза не отрывались друг от друга, в них читалась неутоленная потребность, в них отражались чувства, переворачивающие их. А потом он вошел в нее, протолкнулся глубоко, заполнил до самых краев.

Он замер внутри, смотрел на нее сверху вниз и ощущал невидимую связь, сковавшую их вместе, вопреки всему, что он делал, что предпринимал, пытаясь отделиться.

Она подняла руку, коснулась его лица, потрогала губы, скользнула по подбородку. Он вырвался из нее на секунду, чтобы снова войти, еще глубже, он хрипел ей в лицо, он врезался в нее снова и снова. Мускулы на его руках напряглись, ритм ускорился, их яростные тела сплетались, устремляясь к заключительному броску.

— Боже! — закричала она, когда он внезапно остановился.

Он обнял ее, стиснул, прижал к себе так близко, словно они на самом деле стали единым целым. Его плоть внутри ее все еще была тверда, она чувствовала его пульсацию.