Но Сенна вовсе не собиралась умирать. Она собиралась заняться своим хозяйством, если ей удастся вернуться в Англию. Она знала шерстяное производство и знала, как выжить одной, без чьей-либо помощи.

Однако Финниан, разумеется, понял скрытый смысл ее слов — она догадалась об этом по боли, промелькнувшей в его глазах.

— Объясни мне, что происходит, Финниан. Или я уйду.

Он медленно покачал головой и тихо произнес:

— Я тебе не позволю.

— Но тебя же не будет здесь, чтобы остановить меня, разве не так? — Сенна с горечью улыбнулась.

— Я приставлю к тебе стражника.

— А я метну в него кинжал.

Он в раздражении проворчал:

— Пойми, Сенна, все это дело — просто грязная вода. Не прыгай в нее.

— Меня окунули в нее в тот день, когда я родилась, Финниан. И не думай, что можешь спасти меня. А вот я могу тебе помочь. Да-да, я могу оказаться единственным человеком, кому это по силам. Скажи мне, в чем дело? Рэрдову нужны краски, и ирландцам они тоже нужны. Неужели краски так много значат? Хорошо, пусть будет так. Тогда я приготовлю их. — Она сказала все это очень быстро, чтобы не передумать.

Финниан же уставился на нее в изумлении, потом взял ее лицо в ладони и проговорил:

— Ты действительно хочешь это сделать?

— Да, хочу. И сделаю. Во всяком случае, постараюсь.

— Почему?

— А ты не знаешь? — Она грустно улыбнулась.

Их лица сейчас находились в нескольких дюймах одно от другого, и Сенна видела, как глаза Финниана наполняла страсть.

— О-о, милая, неужели ты так сильно нуждаешься во мне? — пробормотал он низким голосом. А потом вдруг впился в ее губы страстным обжигающим поцелуем. Внезапно прервав поцелуй, он с усмешкой добавил: — Я уже, кажется, говорил тебе, Сенна, что все мужчины — дураки. Да-да, все без исключения.

— Но я не думала, что ты говорил о себе…

Финниан снова усмехнулся:

— О-о, да я самый глупый из всех, ruin. Я только выгляжу сообразительным.

И тут вдруг он отстранился от нее и, помрачнев, проговорил:

— Пришло время, Сенна.

— Время — для чего?

Он долго медлил с ответом. Наконец тихо сказал:

— Пришло время ответить на твои вопросы и встретиться с королем.

— С королем?.. Зачем?..

— Поговорить об уишминских красках, — ответил Финниан. При этом глаза его совершенно ничего не выражали — казалось, они были загадочными и далекими, как горные вершины.

— Ты рассказал ему? Ты не дождался моего согласия?

Финниан пожал плечами.

— Или так — или он отправил бы тебя обратно к Рэрдову.

Сенна целую минуту смотрела на него, чувствуя, как у нее холодеют кончики пальцев.

— Значит, ты знал, что я соглашусь, да? — с тоской в голосе спросила она. — Ты знал, что в конце концов я приготовлю для тебя уишминские краски?

— Ничего я не знал. — Он отвернулся.

— Не знал? Что ж, теперь знаешь.

Финниан шел к королю, не оглядываясь и не проверяя, следует ли за ним Сенна, — он хорошо слышал за спиной ее шаги. А шел он впереди только потому, что не хотел, чтобы она сейчас видела его глаза — слишком уж не по себе было ему в эти минуты; он чувствовал себя предателем, негодяем… и совершенно безвольным человеком. Да еще и глупцом к тому же.

Финниан проводил Сенну в королевские покои, которые одновременно служили и комнатами для совещаний. Тут имелся очаг, бак с водой, небольшой стол и низкие скамьи. Финниан предложил Сенне сесть, но она отказалась; предложил поесть, но она опять отказалась; наконец, предложил прохладительный напиток, от которого она отказалась с возмущением.

— Может, виски? — спросил Финниан с надеждой в голосе.

Сенна бросила на него уничтожающий взгляд.

— Нет, разумеется.

— Но так будет легче… — Он тут же умолк. Сенна не принимала поблажек, и было очевидно, что она готова выдержать все трудности и тяготы.

Король же, откинувшись на спинку кресла, внимательно наблюдал за ними. Потом вдруг наклонился вперед и спросил:

— Почему вы не хотите сесть, милая?

Сенна молча подобрала юбки и села. Финниан же сокрушенно покачал головой.

— Как много вам известно об уишминских моллюсках, госпожа Сенна? — спросил О’Фейл.

— Абсолютно ничего. Я говорила это лорду Финниану. И Рэрдову. — Сенна сложила перед собой руки, и выглядела она сейчас весьма элегантно — как стрекоза, переливающаяся всевозможными цветами. — Но очевидно, никто мне не верит, — добавила она.

— Я верю, — заявил Финниан, но король выразительно взглянул на него, и он прикусил язык.

Снова посмотрев на Сенну, король спросил:

— Значит, вы, милая, не сможете расшифровать вот это? — О’Фейл указал на руководство.

Тут король пролистал несколько страниц, и Сенна, вздрогнув, вскочила на ноги.

— Оно же принадлежало моей матери! — воскликнула она в изумлении. — Где вы его взяли? Оно — мамино.

— Я знаю, — кивнул О’Фейл.

Сенна пристально посмотрела на него.

— Знаете?.. Но где вы его взяли?

— У нашего друга Реда.

Эти слова, казалось, ошеломили Сенну. Она покачнулась и ухватилась за стол, чтобы не упасть.

— Ред? — прошептала она. — Но… это мой отец.

— Он был нашим хорошим другом, — пояснил Финниан.

Тут король встал и оставил их одних. Теперь они стояли, молча глядя друг на друга. Наконец Сенна пролепетала:

— Но… как же так?

— Твой отец был наполовину англичанином, наполовину шотландцем, — проговорил Финниан. — И он долгие годы боролся против короля Эдуарда, вернее — против его неумеренных притязаний. Подозреваю, что и твоя мать — тоже.

— Боролись?.. — прошептала Сенна, не в силах осознать услышанное. — Но почему? Зачем? Не понимаю…

Но она понимала. Во всяком случае, теперь-то поняла, что имелось в виду. Слишком много было ночей, когда она старалась не слышать споров, происходивших между отцом и его странными гостями. И слишком уж много было шотландцев среди этих гостей.

— Моя мать была шотландкой, — пробормотала Сенна. — Из благородной семьи. Я помню, мать всегда призывала шотландских святых, когда хотела сделать мне внушение. И она называла Шотландию своей родиной. А мой отец… — У Сенны сорвался голос. — Отец всегда говорил: «Если не будет Элизабет, не будет и меня». — Ее глаза наполнились слезами, и сквозь них лицо Финниана казалось мерцающим. — Почему они мне ничего не сказали?..