К пущему возмущению горожан правительство не собиралось сводить счёты с пришельцами. Их отселили, оцепив Зону Отчуждения.

Начались активные протесты против чужаков.

Брэд присоединился к одному из движений сначала просто от безысходности. Но на одной из акций протеста он познакомился с ребятами и влился в деятельность группы. Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать за ним. Там хоть была крыша над головой и кормили. Брат и верхушка группы придерживались разумного сопротивления. Настаивали на выдворении пришельцев. А мне хотелось, чтобы эти твари поплатились за всё. Мало того, что они обрушили огонь на наши головы, так они ещё и пожирали людей. Настоящие монстры, твари!..

Ноги сами меня несли к запретной Зоне. Я хорошо нала лазейки. Однажды я увидела монстров. Я была подростком, щуплым, юрким и низкорослым. Спряталась между развалин одного из зданий. Они показались мне настоящими великанами, разговаривавшими на гортанном неизвестном языке. Я сидела, затаив дыхание. Но дышала недостаточно тихо.

Один из монстров обернулся и дёрнулся в мою сторону. Я видела их красные глаза и пасть с длинными, как у зверей, клыками. Заверещав, я полетела обратно, едва успела протиснуться в узкий пролом, как была схвачена патрулём земных силовиков. Они отогнали тварей за стену выстрелами. Брат всыпал мне за эту вылазку. Я же окончательно убедилась, что твари прилетели только для того, чтобы сожрать всех нас.

Ненависть к чужакам возрастала день ото дня. Потому что правительство предоставило для них пусть выжженную и разрушенную, но территорию для проживания.

Эти твари жили в выделенной им Зоне. Тогда я не задумывалась, что и для чего было нужно земному правительству. Меня больше волновало, почему их всех, всех до единого, не убьют?!

Мои родители мертвы, у нас нет крыши над головой. Ни о какой столице не могло быть и речи. Брату пришлось оставить учёбу даже здесь, потому что он с головой ушёл в работу группы. Но он напирал на мирное решение проблемы. А меня так и подмывало выкинуть что-нибудь во время очередного шествия по улицам города с требованием очистить Землю от чужаков.

Так было и на этот раз…

Молчаливый пикет быстро перестал быть таким. Я услышала, как один из силовиков фыркнул на протестующих:

– Чокнутые. Делать нечего, что ли? Интересно, кто им приплачивает за этот балаган?

Никто!

Большинство ребят из группы – это пострадавшие, лишившиеся родных, крова или того и другого сразу же. Часть так же, как Брэд, медленно, но верно умирали от рака после облучения. А откормленные мужланы, ростом и комплекцией чуть меньше, чем сами пришельцы, сыто ржут над протестующими, показывая пальцами крест над губами.

Не знаю, чья это была идея – заклеить рты чёрной лентой, и в чём был знак нашего протеста?

Хрень это всё!

Обломок кирпича сам оказался в моей руке и полетел в силовиков быстрее, чем я подумала, стоит ли это делать. Началась давка и потасовка. Многих распихали по машинам и определили в тюрьмы. Меня бы тоже определили куда-нибудь. Я ещё была не совершеннолетней, но достигла возраста уголовной ответственности. Но мне удалось улизнуть.

– Значит, это ты сорвала всё, да? – спрашивает брат.

– Это не пикет, а посмешище! – взрываюсь я. – К чему чёрная лента на губах?

Я швырнула свой кусок скотча на пол, топнув по нему ногой.

– Дурочка, это знак того, что нам закрывают рты, не позволяя говорить открыто.

Брат вздыхает. Видно, что ему хочется всыпать мне как следует. Но кроме друг друга у нас нет никого.

– Дай сюда руки, воительница!

Минута тишины.

– Так гораздо лучше, правда? – спрашивает брат, перевязывая разбитые до мяса пальцы.

У брата худые, тонкие руки. Очень бледные, в веснушках до самых плеч. Брэд уже сильно истощён, но движения пальцев всё ещё ловкие.

– Надо не говорить, а делать! – говорю я. – Атаковать! Вот увидишь, однажды они вылезут из Зоны, пока мы спим, и сожрут всех нас!

Брат слушает мои бурные возмущения и пытается образумить меня. Но всего его правильные и хорошие слова оборачиваются для меня другой, чёрной и ядовитой стороной.

Мои родители мертвы. Брат однажды тоже умрёт. Он слабеет с каждым днём. Болезнь подтачивает его слишком быстро. Я боюсь наступления этого дня и одновременно хочу его. Потому что потом не останется ничего, ни одного сдерживающего фактора, и можно будет открыто проорать о своём пожелании сдохнуть – чужакам и нашему трусливому правительству, неизвестно для чего прижавшему свой зад!..

– Не дёргайся! – приструнил меня Брэд. – Ты посещала школьные занятия?

– Да, – вру я.

– Видимо, ходила и прошла мимо школы? – хмурится. – Мы же договаривались, что ты будешь посещать школу. Тебе нужно доучиться.

– Зачем, Брэд? Ты вот доучился. Ты очень умный и ловкий. А мы всё равно находимся в заднице, – говорю я, заваливаясь на кровать и слушая, как она жалобно скрипит.

– Я не теряю надежды. И тебе тоже не советую…

Брэд садится за свой стол, загружая свой компьютер. Немногое из того, что у нас осталось.

– Что ты делаешь, Брэд?

– Так, доделываю кое-что… – отзывается он под тихий шорох клавиш.

– Что-нибудь убойное, да? – с надеждой спрашиваю я. – Такое, чтобы уничтожить всех?

– Отдыхай, великий и злобный уничтожитель! И не отвлекай меня. Всего лишь настраиваю автоматическую рассылку писем.

На этом месте мои воспоминания обрываются.

Я выныриваю из воспоминаний, едва дыша.

В голове сумбур и хаос.

Брэд. Мой брат. Наконец-то я вспомнила его лицо.

Но почему я помню его – старшим, а себя – девчонкой?

Я же жила иначе. Он – мой младший брат. Или нет?

Почему с маоей памятью такая неразбериха?

Что, чёрт побери, со мной творится?

В голове опять начинается какофония и дикая мешанина из звуков, картинок и голосов.

Кто-то вращает колесо моей памяти. И я стою, раздавленная ворохом информации.

Теперь она не такая полная, а обрывчатая.

Контейнер в моих руках. Дружеские похлопывания по плечу. Сухие соболезнования. Ещё одна коробочка с прахом. Их было две, теперь стало три. Провожу по герметичным контейнерам пальцами, думая только о том, что однажды их станет четыре. Только некому будет поставить контейнер с моим прахом в один ряд с прахом моих родных…

Холод. Дрожь тела.

Впереди плотная стена силовиков с прозрачными щитами. Они долбят дубинками по щитам для устрашения агрессивно настроенных протестующих, собравшихся перед зданием правительства в центре города.