– Извини. Я сильно разволновался. Как это у вас быстро так и аккуратно. Не могу еще привыкнуть. Как у вас говорят, Алекс, не врубился? Все-таки самый центр города.

– Ничего, Боб, еще врубишься. Успеешь. Если, конечно, до этого тебя самого не вырубят.

– Шуточки, Алекс.

– Где же ты тут видишь шуточки, Роберт? Мы идем к хорошему человеку, чтобы поговорить с ним об интересных вещах. В частности, хотелось бы нам у хорошего парня Гарика узнать, кто попросил его подойти к Карнаухову, и дать тому странное задание. Которое, это задание, включало, между прочим, и нанесение мне удара по голове тяжелым металлическим предметом типа пистолет. Но о своей голове, это я так, к слову, А куда хуже другое, Боб.

– Бывает хуже?

– И намного.

– Хуже, если сейчас прибудет милиция, и заберут нас по подозрению в убийстве.

– Брось, Боб, болтать. Ты американский гражданин. Да не простой, а на правительственной службе. Зачем тебе убивать подзаборника?

– А ты?

– А я тоже не в лапти обутый. К тому же лучший друг американца Боба. С которым сегодня не расстаюсь. Ведь не расстаюсь, ты же подтвердишь?

– Конечно. Почему нет?

– Вот и выходит, что не туда ты рулишь, О’Брайен. А хуже всего то, что никто не знал, ни куда мы пошли, ни с какой целью.

– А Валентина? Ты же ей звонил.

– Ах да, Валентина. Но она не могла этого сделать.

– Не сама, конечно, Алекс. Кой-кому позвонила.

– Нет, не получается. После звонка мы с тобой были уже на колесах. Практически рядом с площадью. Значит, чтобы опередить нас, этот человек должен жить прямо где-то вот здесь, в одном из этих домов. И после звонка Валентины он должен кубарем скатиться вниз со своей лестницы и, на ходу засовывая нож за голенище, примчаться, как угорелый, сюда и…

– Иногда так все и бывает, Алекс.

– Подожди, я не договорил. Валентина знала только то, что мы отправились сюда искать какого-то Гарика. Да, мы и отправились, и нашли его. Но для того, чтобы найти, мы его искали. Ведь так, Роберт?

– Конечно. А как же по-другому?

– А как мы его искали? Очень просто, Роберт. Мы провели вдумчивую беседу с достойным джентльменом.

– Весьма, весьма достойным.

– И мы угостили его твоим достойным «Бифитером».

– Да, это был сильный аргумент.

– А это все требует чего, Роберт? Времени. Как же тот, кому, предположительно, позвонила Валентина, пусть даже он живет в одном из окружающих этот сквер домов, мог не только прибыть сюда раньше нас, но и успеть кого-то расспросить о местонахождении Гарика?

– Значит, не Валентина?

– Увы, Роберт, как говорят игроки в шашки, ваша не пляшет.

– Что же это все означает?

– К сожалению, майор, это может означать только одно: все наши действия находятся под контролем. А мы сами, простите за вульгарность, под колпаком.

– Этого не может быть.

– Да почему же, О’Брайен?

– Я – профессионал. И, разумеется, я постоянно проверяюсь на предмет этого самого, как вы сказали, колпака. И даже, если бы у меня возникли какие-то подозрения на этот счет, я тут же сообщил бы об этом Харту. А уж он принял бы меры, чтобы обнаружить и обрубить любой хвост, который кому-то удалось ко мне присобачить.

– А я?

– А вы – частное лицо. И до вчерашнего дня вообще никого не интересовали. Я не говорю, конечно, о нескольких женщинах, на которых вы действуете, кажется, совершенно магнетически.

– Вы мне не нравитесь, Боб. И я жалею, что допустил вас расследовать вместе со мной убийство моего друга.

– Не будьте бабой, Алекс. У вас просто легкий позыв на истерику. Кто-то безобразно располосовал этого вашего Гарика, и это, конечно, ужасно. Но мы здесь не при чем. Так вышло, понимаешь, Алекс? Так получилось, И так может получиться еще не раз.

– Но ты же даже не предложил никакого объяснения, Боб? Кто-то же за нами ходит? И дышит своей пастью нам в затылок?

– Не обязательно, мэн, вовсе не обязательно. Я согласен, тот, кто ликвидировал Гарика, не мог действовать по наводке Валентины. Для этого у него, действительно, ни при каких обстоятельствах не хватило бы времени. Но не стоит ничего усложнять, а уж простой ответ найдется всегда. Его убрали, конечно, по нашему делу, это без сомнения. Убрали, чтобы не допустить нашей с ним встречи. Но это вовсе не означает, что кто-то дышит нам в затылок.

– А что же это тогда означает?

– Заранее запланированную чистку, Я не удивлюсь, если узнаю, что ликвидировали и вашего Карнаухова. Но он хоть успел вам кое-что сказать. Точно так же, то есть, по заранее запланированному графику, ликвидируют и Гарика, Но тут тем, кто действует против нас, повезло чуть больше. Они на половину корпуса опередили нас и добились своего, а мы нет.

Алекс начал, было, слушать с интересом, но, быстро раскусив, какое объяснение предлагает О’Брайен, начал поглядывать на того чуть ли не с сожалением.

– Хорошо, Роберт. Если тебя устраивает, что бегуны состязались не только на разных дорожках, но и на разных стадионах, и тем не менее, один смог обойти другого на полкорпуса, воля твоя. А на мой вкус, это вовсе не объяснение. Но ты, наверное, просто устал и запутался.

– А ты? Разве ты не устал?

– Я – нет. Я всего лишь разочарован. Ты подключился к этому делу, а людей по-прежнему убивают.

– Я это уже слышал. Ты разочарован мной. Может быть, ты и прав. Хотя я и не очень-то вижу, где мы могли сработать сильнее. Но раз ты так считаешь, нам стоит хотя бы временно разделиться. Погуляем каждый по своей тропе. Обмениваться информацией мы всегда можем через Харта.

О’Брайен сделал неуловимое движение плечевым поясом, как рыба плавниками, и тотчас исчез в зарослях кустарника.

Ловко это у него, не мог не отметить Алекс. Обмениваться информацией через Харта. Харт тоже знал, что они на площади и что ищут некоего Гарика. Майор сам ему об этом сообщил во время телефонного разговора.

Алекс приподнял огромный бушлат, пропитанный кровью, и прикрыл им лицо Гарика. Затем он достал из-под скамейки початую бутылку «Киндзмараули», сделал из нее три крупных глотка, а оставшееся тонкой струей разлил вокруг скамейки.

«Надо позвонить Валентине. Майор профессионал, а кто я? Кто бы ни был, как-то у меня с профессионалом не задалось. А потом позвонить Гербу. В присутствии Герба я размышляю иногда результативно. И надо позвонить Харту, узнать, как там Симонов. Про Лору можно пока не узнавать. За Леандром и Рашпилем она, как за каменной стеной. И можно теперь не узнавать про Гарика. Он тоже теперь в надежном месте. Точнее, конечно, его бессмертная душа. Наконец-то она воспарила, покинув, как ненужную, стыдную обузу, вот это, каким-то негодяем безнадежно испорченное тело. И почему майор так легко согласился, что наше сотрудничество ни к чему хорошему не ведет и полезнее действовать параллельно? Одно из двух: или убийство Гарика подействовало на него так же, как и на меня, и он был так же разочарован моими действиями, как и я его. Или ему на ум неожиданно пришла некоторая новая программа расследования, в которой для меня уже нет места. Что-то у этих ребят-американов не стыкуется. Если Марло был для них так важен, то почему Харт даже не обеспокоился за всю ту последнюю неделю, что Марло исчез с его горизонта? А вчера, узнав от меня об убийстве, был так шокирован, что даже отменил отбытие в отпуск. В конце концов, все действия, которые американцы могут предпринять, едва ли зависят от персоналий. Не один, так другой. Не Харт, так О’Брайен. Но сам Харт, выходит, так не думал. Напротив, он посчитал свое личное присутствие в Москве в это время критически важным. Почему? Что его насторожило? Он что, не полностью доверяет О’Брайену? Но ведь это же нонсенс: при столь деликатной материи, которой занимаются эти ребята, внутри их собственной команды никаких пустот быть не должно. За этим следит начальство. Святая ложь. За всем и всегда должно следить начальство. А иначе и браться ни за что не стоит. Боец видимого или невидимого фронта – между прочим, один хрен разница – должен иметь за спиной такое начальство, за которым ничего не надо проверять. Не потому, что оно самое мудрое – мудряцкое, и мудрее его не бывает, а просто… по определению. Просто такова структура дел, которые предполагается сделать, а не только обсуждать. Почему же у Харта оказалось не так, и его мудряческое начальство прислало ему заместителя, на которого он в кризисной ситуации не рискнул оставить свои дела? Литератор Герб сдал квартиру Харту. Он, в какой-то степени, знает этого человека и неплохо о нем отзывается».