– Это необязательно мог быть мужчина, Эмили. Что, если это и была мисс Меллотт?

Теперь леди Гренвилл смогла лишь потрясенно охнуть, а Джейн продолжала размышлять:

– Помнишь, ты говорила, что Филипп считал, будто Кэролайн назначила ему свидание у какого-то там кривого дерева в оранжерее?

– Конечно, я постаралась запомнить его слова как можно точнее и записала их в своем дневнике.

– Кэролайн была в доме Рис-Джонсов всего один раз, на прошлом столь же неудачном балу. Откуда ей знать, какое именно дерево и в каком горшке растет в их оранжерее?

– Мы обе знаем, что не Кэролайн попросила Филиппа встретиться в оранжерее, – с удивлением напомнила Эмили.

– Разумеется. Но я говорю о другом. Даже если бы мы не знали наверняка, предположим, не успели бы спросить Кэролайн, по содержанию этого приглашения могли бы догадаться, что этой загадочной леди не могла быть ни твоя сестра, ни ты, ни я или Даффи… никто, кто не бывал у Рис-Джонсов достаточно часто, чтобы так хорошо знать, какие деревца расположены в какой части оранжереи. Понимаешь?

– О, да, теперь понимаю… Заманить Филиппа в оранжерею мог только тот, кто много раз был там. Как и украсть плащ Рис-Джонса, и подбросить в его спальню браслет и ожерелье, и взять нож из чернильницы Кэтрин. Этот человек – кто-то очень близкий… – Эмили представила себе круглое лицо Эвелин, так часто выражавшее недовольство или зависть. – Но ведь мисс Меллотт намного ниже и полнее своего кузена, как могла Кэролайн их перепутать?

– А что она вообще успела заметить? Только руку с кинжалом и плащ, а уж воображение дополнило остальную картину, – резонно заметила мисс Соммерсвиль. – К тому же ты сама предположила, что у Эвелин может быть воздыхатель, которого не устраивает размер ее приданого.

– Конечно, мисс Меллотт нельзя назвать добросердечной, но оказаться способной на такое… К тому же всем Меллоттам известно о втором плаще…

– Эвелин могла спрятать его по какой-то другой причине, например, на нем остался запах ее духов…

– Что, если мы ошибаемся, Джейн? Мне кажется, адвокат Рис-Джонса просто посмеется над нашей историей и сочтет нас двумя взбалмошными женщинами, начитавшимися газетных статей о преступниках.

– Давай сперва расскажем все это твоему мужу и Ричарду. Если они сочтут наши доводы убедительными, пускай поедут в Лондон и встретятся с адвокатом, как ты и хотела, – Джейн встала и прошлась по комнате. – Господи, да я своими руками придушу ее, если это она убила Флоренс!

«И как я могла считать убийцей ее? – виновато подумала Эмили, глядя на праведный и такой искренний гнев подруги. – И все же не слишком ли это умно для Эвелин? Если только кто-то не направлял ее…»

– Ричард приедет за тобой? – спросила она. – Я приглашу Уильяма выпить с нами чаю, и мы поделимся с джентльменами нашей историей.

– Да, он обещал заехать после того, как навестит полковника Дейла и Кэтрин. Кстати, мы не подумали, что полковник может оказаться опекуном Филиппа…

– Он кажется истинным джентльменом, безупречно честным и преданным Филиппу, – Эмили вчера уже думала о полковнике и решительно отказалась от подозрений в его адрес. – К тому же прошлой осенью, когда убили мисс Гринлоу, полковник был в Шотландии, Рис-Джонс однажды упоминал об этом.

– Я тоже не стала бы считать его преступником, – согласилась Джейн. – Но мы должны подумать о каждом, кто близок к Рис-Джонсам. А теперь, прошу тебя, давай поговорим о чем-нибудь другом.

Эмили позвонила горничной и попросила ее передать лорду Гренвиллу приглашение явиться на чай в ее гостиную. В ожидании джентльменов подруги беседовали о всяких пустяках, главным образом о том, какими увеселениями встретят чету Говардов по возвращении их из свадебного путешествия.

Как бы ни относился лорд Гренвилл к жене, а Ричард Соммерсвиль – к сестре, оба джентльмена отдавали должное своим леди, находя их весьма разумными для представительниц слабого пола. Поэтому рассказ Эмили, подтвержденный кивками и уместными замечаниями мисс Соммерсвиль, был принят со всем вниманием. Правда, что касается мисс Меллотт, то ни тот, ни другой не согласились признать ее выдающиеся способности, а потому ее кандидатура на роль злодейки была ими категорически отвергнута.

– Я рад был выслушать доводы в защиту Филиппа Рис-Джонса, – заявил лорд Гренвилл. – Мне отвратительно считать его безумцем и убийцей. Но мисс Эвелин Меллотт не смогла бы придумать и осуществить подобный замысел.

– Соглашусь с Уильямом, – прибавил Ричард Соммерсвиль. – Даже если, как вы говорите, у мисс Меллотт есть неизвестный поклонник, я все равно не могу поверить в то, что она изобрела такой изощренный способ погубить своего кузена.

– О лорде Мортеме никто из нас тоже не мог подумать ничего дурного, – возразила Джейн. – И это говорит о том, насколько плохо мы знаем наших соседей.

«А порой и более близких людей», – зачем-то подумал лорд Гренвилл и покосился на свою супругу, разглядывавшую содержимое своей чашки, словно в надежде увидеть там ответ на какой-то важный вопрос.

– Так что вы все-таки думаете? – леди Гренвилл подняла глаза и, встретившись взглядом с мужем, удивленно моргнула и продолжила: – Стоит ли рассказать все это адвокату Рис-Джонса? Не направим ли мы его на неверный след?

– Определенно, стоит, – решительно высказался Уильям, и Ричард согласно кивнул. – Завтра же мы можем отправиться в Лондон и встретиться с адвокатом Филиппа. Полковник Дейл сообщил нам его имя. Кроме того, надо выяснить, кто из лондонских полицейских участвует в расследовании. Разговаривать с Миллзом я полагаю бесполезным, он слишком предубежден против Рис-Джонса.

– Не забудьте рассказать ему о подарке, который приготовил Филипп для своей сестры. Нож для разрезания бумаг в качестве подарка обретает смысл, только если Рис-Джонс не знал о том, что у Кэтрин уже есть такой предмет.

– Непременно! – Ричард Соммерсвиль смотрел на леди Гренвилл с восхищением. – Для хорошего адвоката каждая мелочь может оказаться краеугольным камнем в построении защиты.

Эмили улыбнулась. Каким бы ни был Соммерсвиль, она считала его своим другом. К тому же в последнее время Джейн не жаловалась на его проигрыши. То ли Ричарду везло, то ли мисс Соммерсвиль была слишком поглощена горем своего отца, чтобы обращать внимание на проделки брата.

– Как жаль, что нельзя узнать, когда Рис-Джонс потерял свой плащ, – неожиданно прибавил Ричард. – Возможно, это случилось еще до бала, когда кто-то был у Филиппа в гостях. Если бы нам стал известен день, можно было бы вспомнить, кто его тогда навещал.

– Но полиция же допрашивала камердинера Рис-Джонса и ничего не смогла выяснить, – возразила Эмили.

– Этого человека Филипп нанял совсем недавно, и новый камердинер еще не изучил как следует его гардероб, – объяснил Соммерсвиль. – Прежний некрасиво повел себя по отношению к служанке Мэйнсуортов, у которых гостил Филипп за неделю до бала, и Рис-Джонс тотчас уволил его. Домой он вернулся уже с новым слугой, и на поиски у него ушло всего два дня – небывалая удача по нынешним временам.