– Далеко? – тихо спросил князь.

– Уже вот… – уклончиво ответил Худота, вскидывая в такт ходьбе резной посох.

Дорога свернула резко на юг и через версту вышла почти на самый берег Волхова. С высокого берега князь руссов смог лицезреть Новгород. Пристань на реке и чуть вдали, в мглистой дымке очертания стен детинца. Еще с версту идти…

* * *

Массивный вал и ров перед ним начинался почти от самой реки. Воротами в город служил широкий, в две телеги, проем в валу, укрепленный бревнами. При этих воротах стража, человек десять. Товар не осматривали, а вот на лица въезжающих пялились внимательно. Все трое руссов тут же натянули шапки поглубже. Они прошли вслед за телегой, чуть в стороне, намереваясь прикрыться бочками и не попадаться на глаза воинам.

Они уже почти прошли…

– А ну стой!

А может, не им?

– Стой, говорю! Эй, старцы!

Черт, кажется, им. Остановились.

– Кто такие? – деловито осведомился холеный воин с наборным поясом, видать, старший, десятник…

– Путники, – за всех ответил Худота, – травники мы.

– Вот я и вижу, что травники. – Десятник воротных сторожей подошел вплотную.

– В град идем… – попытался продолжить Худота, но новгородец махнул рукой, прерывая его объяснения.

– Вижу, что в град… Слышь, травник, у меня дело есть… – Десятник взял Худоту под локоток и стал увлекать в сторону от проезжей части. – Давай отойдем… да не бойся, дело у меня сурьезное до тебя есть…

Отошли. Встали. Вадим с Палеем чуть в сторонке, но так, чтобы все слышать и в случае чего прийти на помощь псевдотравнику.

– Ну, говори, – подал голос Худота, – чего надоть?

– Дело такое, – новгородец косо поглядел на учеников старца. – Зелье мне надобно… для этого, ну…

– Для чего зелье, толком-то говори.

– Ну, понимаешь, старик, для силы…

– Чего?

– Для силы, значит, чтобы это… ну с девками, чтобы… понимаешь?

– А-а, понимаю, – Худота улыбнулся в усы. – Понимаю…

– Ну вот. Есть такое зелье?

– А что у вас в Новгороде перевелись травники, что ли?

– А был тут у нас один…

– Ну?

– Брехун он, а не травник…

У Вадима родилась мысль, и он решительно шагнул вперед.

– А я слышал, будто волхв сведущий живет в Новгороде, Звиягой зовут, не слышал?

– Тихо, тсс, – новгородец приставил палец к губам. – Что ты… разве можно княжеского волхва по-пустому беспокоить. Он у нас, знаешь, какой лютый… что как не так – у-у-у!

– Но сильный волхв, говорят… – подначил Вадим.

– Говорят-говорят… Бабки, знаешь, что говорят?

– Вот бы увидеть его?

– Зелье верное дадите? Я заплачу! – с этими словами десятник протянул на ладони потертый серебряный дирхем.

Руссы переглянулись.

– Две монеты, – по купеческой привычке начал торг Худота, так, кто больше…

– Хорошо, – выдохнул новгородец, – только зелье верное?

– Верное, – подтвердил травник, пряча за пазуху монетки.

Вадим уловил кивок Худоты и полез в сумку. Поковырявшись немного, он протянул страждущему пучок трав.

– Слушай внимательно и запоминай, – заговорщицким голосом начал Вадим, – через три дня трава возьмет полную силу… Зальешь ее кипяченым молоком лосихи…

– Кого?

– Сохатого!

– А где ж я возьму?

– Ну, тебе же надо! Найди! Спроси у охотников. Да ты дальше слушай.

– Ага…

– Зальешь кипяченым молоком, обязательно сохатого, потом добавишь печной сажи – все хорошенько перемешаешь и дашь настояться три дня.

– И все?

– И все. Потом половину сразу выпьешь, а другой половиной будешь мазать…

– Где?

– Да там и будешь мазать!

– О-о!

– Понял ли?

– Да.

– Не смотри так. Поможет – средство верное.

– Ну, благодарствую. – Новгородец чуть не в пояс поклонился им.

– А может, скажешь, где можно увидеть волхва Звиягу, – почти на ухо прошептал Вадим.

Воин покрутил головой, огляделся.

– Народ сказывает, он часто к Илунье хаживает.

– К кому?

– К вдовице купца Бяла, может, знаете? А, да вы ж не местные…

– Не-е, – покрутил головой Вадим, – не местные. – А сам тайком глянул на Худоту, тот едва заметно кивнул, мол, знаем такого Бяла.

– Ну, мы пошли.

– Ступайте, конечно… благодарю, – еще раз поклонился новгородец, крепко прижимая пучок травы к сердцу.

Он развернулся и зашагал к земляным воротам. Легко так зашагал, с надеждой…

* * *

Облегченно вздохнув и весело улыбнувшись, Вадим увлек свой маленький отряд за собой. Где-то впереди, на берегу Волхова, прямо у большой пристани шумел многолюдный новгородский торг.

На подходе к торжищу их внимание привлек сгорб-ленный, с седыми растрепанными волосами, старик. В рваных лохмотьях, да и весь какой-то грязный, помятый… Его правую ногу обхватывал железный обруч, от которого тянулась короткая, но массивная цепь. Вадим проследил взглядом… цепь несколько раз обвивала огромное бревно в два обхвата и длиной в два человеческих роста… м-да…

Старик, сутулясь, восседал на этом бревне и что-то рассказывал столпившейся вокруг него детворе.

– Пошли, посмотрим, – приказал князь своим путникам.

Возражений не последовало, и они подошли…

– Великое Древо – ясень Иггдрасиль, – вещал старик слушателям на удивление певучим голосом, и на хорошем словенском, – конь Одина, ветви которого простираются над всеми мирами…

«Так-так, – подумал Вадим. – Скандинавский эпос, можно сказать, запрещенная литература, почитай, в центре Новгорода – интересно…»

– На вершине Древа сидит орел, – меж тем продолжил старик, – в середине Древа четыре оленя щиплют его листву… Могучий дракон Нидхегг и змеи грызут его корни, а по стволу носится белка Рататоск… – рассказчик закашлялся, огляделся. Слушателей у него прибавилось. Вот подошел какой-то мужик, явно из деревни, и, разинув рот, внимал речам скальда. А чем не скальд, ишь, как излагает…

– Иггдрасиль – Древо всего сущего, – вновь повел свой рассказ старик. – Оно соединяет небо, землю и подземный мир… На небе… – он опять закашлялся, видимо, он жил здесь, на снегу, под открытым небом.

«Интересно, за какие провинности его обрекли на муки, – гадал князь руссов. – Хотя он явно скальд и точно из северных, скандинавских земель – а это в нынешнее время уже большой проступок с его стороны».