– А что за темы совещания?

– Да ничего особенного. Ситуация на фронтах, дела в Ромее, инструкции Свербееву для его турне по странам Средиземного моря и Балкан в преддверии Ялтинской конференции и нашего с тобой государственного визита.

– Нашего визита? А, ну тогда я действительно могу еще полежать.

Гибкое тело вновь приняло расслабленное положение, и книга вернулась в руки.

Мне нравилось, как Маша сразу отбросила между нами всякие комплексы и в пределах наших частных квартир вообще не заморачивалась условностями. Уж не знаю, виной ли тому было достаточно раскрепощенное итальянское мировосприятие, в том числе и в вопросах тела, или же она во мне почувствовала отсутствие лишнего ханжества, но как-то сразу все у нас вот так сложилось в личных отношениях. Пожалуй, еще со времен той безумной свадьбы в Марфино.

В общем, Маша не стыдилась, не комплексовала и как-то сразу поняла, что мне ее тело нравится, нравится именно в таких пропорциях, которые скорее подошли бы к третьему тысячелетию, а не к местным критериям «красоты», которые, кстати сказать, благодаря ей уже начали меняться. А что касается уже округляющегося животика, то она не только не стеснялась изменений, но и с удовольствием бравировала ими, явно весьма довольная собой и считая это своим главным достижением в жизни.

Впрочем, а кого ей тут стесняться? Меня??? А других зрителей тут не водилось. Наш «нудистский пляж» располагался на крыше прекрасного особняка и кроме неба, солнца, бассейна (на крыше!), шезлонгов да роскошной маркизы тут никого и ничего не было. Разве что фрукты и напитки. В радиусе видимости не было ничего, откуда любопытный взгляд мог бы за нами проследить (или прицелиться из оружия, что и было главной причиной такой конфигурации жилья), а фототехника в этом времени уж точно не позволяла слишком разгуляться папарацци. Про квадрокоптеры и прочие спутники я вообще молчу.

Погода была прекрасной, море отличным, а отдых куда лучше крымского.

Сегодня был второй день нашего сюда «заезда». Благо особняк теперь был в моей личной собственности и я мог прибывать сюда когда захочу и пребывать здесь сколько захочу. Полный, так сказать, all-inclusive. Впрочем, нет, куда там Турции моего времени! По роскоши и статусу тут, скорее, окрестности Лос-Анджелеса. Вероятно, именно так живут суперуспешные звезды и продюсеры Голливуда.

Ну, мне так кажется.

Собственно, бывший остров Мармара всегда славился эксклюзивным отдыхом, поскольку испокон веков здесь располагались имения самой высшей знати всех держав, которые только царствовали в этих землях и водах. Были здесь и императорские дворцы. Разумеется, былого величия пока нет, но задел уже определенно имеется – поскольку мы здесь. Остальное – это вопрос предприимчивости и инвестиций.

«Побег» из Константинополя был вызван целым рядом причин, и отдых не был в числе главных. Главным же, пожалуй, аргументом для нашего отъезда было соображение о необходимости проверки всех систем управления Ромеей накануне нашего отъезда. Я хотел посмотреть, как справится Ольга в качестве моего управляющего, а для этого я не должен был стоять у нее над душой августейшей тенью, но в то же самое время я предпочитал быть достаточно близко, чтобы быстро вернуться в случае возникновения кризиса в делах.

Территорию мало просто завоевать. Ее нужно удержать.

Дело мало основать, его нужно привести к успеху.

Ну, и отпуск никто не отменял. Хотелось урвать хотя бы немножечко отдыха в преддверии вояжа, Ялты, зимы и, конечно же, грядущих родов, которые, если ничего не случится, должны явить в апреле возможного наследника – цесаревича Единства. Или царевну.

Маша отпила сок из стакана и вновь откинулась на спинку шезлонга.

Жене здесь, кстати, понравилось. Возможно, ей все вокруг напоминает ее родную Италию. К тому же у нее в Ромее действительно проявления токсикоза стали значительно легче протекать, да так, что я уже подумывал либо задержаться в этом климате подольше, либо, если потребует ситуация, оставить ее отдыхать и не тащить с собой в какую-нибудь далекую Москву. Да уж, отсюда даже Крым воспринимался мрачным и холодным севером, что говорить про Москву! Могу только представить, что ощущала бедная принцесса Иоланда, прибыв из Рима в столицу России.

Впрочем, невзирая на ее сиюминутную наготу, принцесса и тогда была отнюдь не бедная. Мягко говоря. А уж сейчас и назвать цифру страшно…

– Что читаешь, солнце мое?

Она сладко потянулась и, продемонстрировав обложку книги, ответила:

– «Евгений Онегин» господина Пушкина.

Киваю с самым серьезным видом.

– Как же, как же, хорошо помню бессмертные строки: «Мой дядя самых честных грабил!»

Маша прыснула.

– Ну, ты иной раз как скажешь!

– Увы, проза бытия и бизнеса.

Маша хмыкнула и закрыла книгу.

– Вероятно, я приму от Ротшильдов картины.

Я поднял голову и взглянул на императрицу.

– Что ж так? Ты же не хотела и собиралась гневаться дальше?

– Как говорят в России, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Пусть расслабятся. Пока. Гнев мой никуда не делся, и за всё они заплатят сполна. Но гнев – это не деловой подход, большие деньги так не делаются. Сейчас хочу учредить в Константинополе Императорский Царьградский музей, где, помимо всяких археологических древностей Ромеи, ко всему прочему будет и картинная галерея. Причем помимо старых мастеров пусть там будут и современные. Я намерена активно покупать живых мастеров, а не только классику. Отечественное искусство надо поддерживать, а кто лучше императоров это может сделать?

– Кто?

– Только императрицы!

– Опять придумала, на чем сделать деньги?

– Конечно.

Я усмехнулся, и мы чокнулись стаканами с соком. Маша пригубила и продолжила мысль:

– Мы должны поддержать современное искусство, чувствовать новые веяния и стили…

– «Черные квадраты»…

– Да хоть и «Черные квадраты». Твоим, как ты их называешь, туристам нужно же на что-то смотреть помимо моря. И на что-то выбрасывать деньги на аукционах. И не все же игорные заведения строить, верно ведь? Так что такой музей в этой дикой стране будет очень к месту. Уверена, что картину того же господина Малевича будут обсуждать еще минимум лет сто.

– Это да.

С этим я не мог не согласиться. Хотя Энди Уорхол еще не народился, но всякую мазню разжиревшему «утонченному» бомонду продавать одно удовольствие. Как и аристократии.

– Ну, милая, это по твоей части. Я в сём «искусстве» мало смыслю.

Маша укоризненно глянула.

– Между прочим, ты сам прекрасно рисуешь. Более того, ты мог бы внести свою лепту в развитие живописи, поскольку у тебя весьма свежий и своеобразный взгляд на искусство.