Приезд императора прошёл крайне буднично. Два экипажа, куда уместился сам самодержец с великим князем Николаем Михайловичем, адъютант, пара жандармов и доктор, в сопровождении казачьей полусотни напрочь сбивали стереотипы, почерпнутые из прессы. Гучков тоже был удивлён столь немногочисленной свитой, как, впрочем, и внешним видом императора, больше похожего на египетскую мумию – как потом выяснилось, следствие многочисленных мелких порезов от снесенной взрывом хрустальной люстры.

Следующий день тоже начался вполне обыденно, если не считать решительное заворачивание жандармами многочисленных вельможных визитёров, прибывших засвидетельствовать почтение и выразить поддержку. «Его императорское величество никого принимать не будет в связи с плохим самочувствием», «Е.И.В дополнительно информирует, когда будет возобновлен приём», «Вы можете письменно сообщить всё, что считаете действительно важным для внимания Е.И.В» – Александр Иванович и сам к концу дня заучил стандартные отговорки, которыми сопровождались отказы в аудиенции.

Как позже оказалось, отказывали не всем. Были такие, на встрече с которыми император даже настаивал. И в первую очередь это относилось к ветеранам англо-бурской войны. Первое рандеву Гучкова с императором состоялось уже во время утренней прогулки, когда его окликнул незнакомый глухой голос:

– Александр Иванович! Не составите компанию?

Не боящийся ни черта, ни Бога Гучков внезапно почувствовал странную робость и, кляня себя за нее, натянуто улыбнулся и поспешил к императору:

– Простите, ваше императорское величество, но откуда вы меня знаете?

– Я не просто вас хорошо знаю, – губы под повязкой тронула легкая улыбка, – я ваш усердный читатель. Ведь ваш доклад составляет больше двухсот страниц, из которых меньше четверти посвящено Африке, а все остальное – вопросу «Как нам обустроить Россию?». Но одно дело – читать, и совсем другое – слушать. Поэтому не согласитесь ли за прогулкой разъяснить мне некоторые вопросы? Ну и я вам предложу свою точку зрения, – губы царя при этих словах тронула чуть заметная улыбка. – И простите, если буду переспрашивать – плохо слышу – последствия контузии.

На то, что его записки будет читать сам царь, Александр Иванович даже не рассчитывал, поэтому был польщён и смущён одновременно. Запинаясь и краснея под пронзительным взглядом государя, он долго говорил о непорядке в армии, о бездарности военных и штатских чиновников, творящих произвол и несправедливость и доведших страну почти до революции. Закончил призывом созвать Земский собор и пообещать демократические реформы – «это успокоит страну»[60]. Император остановился, повернулся и долго-долго изучающе разглядывал собеседника, как будто пытаясь найти ответ на какой-то очень важный для себя вопрос. Наконец он встряхнул головой, взял Гучкова под руку и почти прошептал на ухо:

– Уважаемый Александр Иванович! А вы замечали, что нигде и никогда не происходит столько подлостей, как в борьбе за справедливость? Кого нам постоянно ставят в пример? Британию? Америку? Францию?.. Ту самую Америку, в которой «Бог сделал людей сильными и слабыми, а полковник Кольт уравнял их шансы»? Ту самую Францию, в которой декларировали: «Убивайте всех! Господь отличит своих»? И вот теперь они учат нас демократии, скромно умалчивая, что их демократия – это не власть народа, а власть демократов…

– Простите, ваше величество, но я не могу согласиться с такой трактовкой…

– А я на ней настаиваю. Демократ – это политик, хорошо знающий, что такое права человека, но плохо разбирающийся, что такое человек. А обыватель, самый простой и совсем не идеальный, хочет всего две вещи. Первое, чтобы в стране не было никакой коррупции. И второе, чтобы за недорого можно было обойти любой закон. Противоречие налицо. Вот оно и цветёт пышным цветом в странах так называемой демократии и ещё не раз выйдет боком и населению, и правительству.

– Ну хорошо, – непокорно затряс головой Гучков. – Наша собственная система нас уже не устраивает, западные примеры выглядят сомнительно. Какой же избрать путь?..

– А это всё зависит от того, какой результат вы ждёте от демократических реформ, – не дал договорить император. – Вам нужен честный, исполнительный и, главное, ответственный чиновник или поговорить о таком? Земский собор его может долго и нудно обсуждать. А создать, воспитать, организовать может только сильная, централизованная и жестокая власть. Жестокая! Я надеюсь, вы понимаете, о чём я говорю?

– Э-э-э-э-э…

– Я имею в виду элементарную ответственность за свои действия, Александр Иванович, как необходимое условие существования государства. Это готовность чиновника к негативным последствиям своих просчетов, не говоря уже про преступления. Вы видели когда-нибудь строителя моста, который становится под опорой во время испытания на прочность? А я видел![61] Это и есть пример высшего проявления ответственности. Он готов умереть, если допустил ошибку! Вот и чиновники должны точно так же отвечать за результат своей работы… Они должны постоянно стоять под опорами построенного ими моста! Они должны там жить! Если этого нет, то власть, которую они представляют, стремительно деградирует и гарантированно погибает в борьбе с конкурентами…

Гучков уже просто стоял и смотрел на императора, не замечая, что делает это с открытым ртом.

– Дворяне возникли именно как служивое сословие, сиречь чиновники, – продолжал император, – и дворянская честь предполагает бросать перчатку обидчику и пускать себе пулю в висок в случае осознания собственного позора. Но факт мздоимства и казнокрадства среди дворян почему-то не считается оскорблением, позор которого смывается кровью. А ведь это оскорбление конкретным чиновником всего служивого сословия… Из-за одной паршивой овцы будут считать паршивым всё стадо. Но оно глухо, немо и озабочено сохранением своих привилегий. И знаете, что в результате произойдёт? Ему бросит перчатку другое сословие, и в этой дуэли уже не будет ни правил, ни секундантов, а только тотальное истребление. Впрочем, вы же изучали историю и знаете, как славно поработала гильотина в революционной Франции? Думаете, Россия избежит подобной чистки? Я считаю, что нет…

– Ваше императорское величество, мне кажется, что вы излишне мрачно…

– Ваше превосходительство, – император впервые обратился к Гучкову по его титулу в соответствии Табели о рангах, – я хочу бросить вызов коррупции и непотизму, невежеству и бюрократизму, живьём пожирающим Отечество. Я знаю обстоятельства вызова вами на дуэль инженера КВЖД, оскорбившего Россию, и поэтому предполагаю в вас соратника. Поэтому спрошу прямо: вы согласны быть моим секундантом?

Ошарашенный Александр Иванович смог только кивнуть, после чего время для него понеслось вскачь.