— Шамиль, надо подтянуть ребят на базу.

Объяснять ничего не пришлось: помощник уже знал о смерти Посредника.

— Всех?

— Ну, всех не всех, конечно, но основных. И чтобы с оружием. И чтобы тайно, Шамиль, очень-очень тайно, понял? Чтобы никто не пронюхал.

— Я постараюсь, босс.

Топот вонзался в спину, бил по позвоночнику, холодил внутренности.

Топ-топ, бух-бух.

Удары тяжелых башмаков по асфальту звучали очень отчетливо. А прохожие норовили свернуть, уступить дорогу, зайти в подъезд или лавочку, отвести глаза, а то и загоготать, наблюдая за погоней.

Топ-топ, бух-бух.

А сердце уже рвется из груди. Трудно бежать по незнакомым улицам, огибая равнодушных людей и боясь оказаться в тупике. Трудно бежать, слыша за спиной топот преследователей. Трудно и очень-очень страшно.

Топ-топ, бух-бух.

Все началось с того, что Матильда нашла Мамашу Дашу катающейся по полу, перенесла ее на кровать и всю ночь провела рядом с теткой, слушая бессвязные выкрики и подумывая, не вызвать ли врача. К рассвету Мамашу отпустило. Гадалка пришла в себя, успокоилась, выпила две кружки чая и развернула бурную деятельность. Мамаша сама убралась в зале — Матильда не рискнула заходить в залитое кровью помещение — и, выйдя оттуда с объемистым пакетом в руках, сказала, что должна уехать на полдня. Надела одну из своих безумных шляп, взяла ключи от мобиля и исчезла, велев Матильде никуда не отлучаться. Благое пожелание, разумеется, было немедленно нарушено.

Топ-топ, бух-бух.

И чего ее понесло на Тверскую? Захотелось увидеть главную улицу Болота? Для чего? Чем она отличается от Сретенки или Цветного бульвара? Теперь Матильда поняла, чем: таких кретинов, как гонящиеся за ней черенки, она в Анклаве еще не встречала. Мамаша предупреждала, что вокруг ее салона тоже встречаются подростковые банды, Матильда даже видела греющихся на солнышке черенков, бритых, в татуировках, но до ссор дело не доходило. С девушкой подростки вели себя вежливо.

Эти же оказались бешеными. Пара безобидных фраз, слово за слово — и вот результат…

Топ-топ, бух-бух…

Со стороны главного входа эта лавка еще привлекала внимание. Серо-стальная, типичная для подобных заведений витрина, со строгой надписью: «Хусейн и Хусейн. Разрешенные системы самообороны», богатый выбор муляжей пистолетов — правила запрещали размещать в витринах настоящее оружие — и бронированная дверь с табличкой «Клиенты без лицензии не обслуживаются». В общем, в ряду магазинчиков Большой Бронной лавка «Хусейн и Хусейн» не выделялась, мало ли кто в наши дни торгует безопасностью? А вот темненькое внутреннее помещение, скудный на первый взгляд выбор товаров и потрепанный внешний вид владельца обрадовать случайного посетителя не могли. Оружие Хусейн и Хусейн хранил в устаревших сейфах, не имеющих прозрачной стенки; опробовать выбранные системы в тире, хотя бы виртуальном, не предлагал; ярких роликов, демонстрирующих достоинства того или иного пистолета, по информационным экранам не гонял. Собственно, и экранов-то в лавочке не было, а единственной рекламой следовало считать яркий плакат: «Будь уверен! Будь спокоен! Будь защищен! „Науком“ — твое будущее в твоей кобуре!», наличие которого хозяин вряд ли бы смог внятно объяснить. Вполне возможно, ему просто понравилась панорамная голограмма Анклава, выполненная с борта дирижабля.

Внутреннее убранство лавки отпугивало приличных покупателей, не вызывало у них доверия, но Хусейна и Хусейна это не смущало. Бизнес он делал не на честных людях, заботящихся о безопасности родных и близких, а как раз на клиентах без лицензии, не задающих лишние вопросы и ищущих в магазине не тир, хотя бы и виртуальный, а грамотно удаленные серийные номера. И посещали они лавку не со стороны Большой Бронной, а через «черный» ход, маленькая дверца которого выходила в глухой двор-колодец.

— Хреновая работа, — авторитетно произнес Слоновски, изучая предложенный Хусейном и Хусейном «Бушмен 77». — Нет, дыродел классный, без вопросов, но гравер твой схалтурил, даже я номер читаю.

— Неужели?

Хозяин лавки недовольно поморщился: в «балалайку» Грега был вставлен не самый мощный в мире наноскоп, и то, что с него просматривался заботливо стертый код производителя, наводило на неприятные размышления.

— Этот дыродел из партии, которую «Хеклер&Кох» отправил в Каир семь недель назад, оружие украли во время транспортировки через Балканы. — Слоновски прочитал хозяину лавки информацию, пришедшую из архива СБА, и улыбнулся: — Нелегальная торговля системами самообороны, два года Африки.

— Не надо меня пугать. — Хусейн и Хусейн отобрал у беза провинившийся пистолет и сунул его под прилавок. — Граверы, мерзавцы, совсем разучились работать, подлецы.

На самом деле проблема заключалась в том, что «Хеклер&Кох» вслед за «Науком» стал применять новую технологию нанесения серийного номера, и «чистить» оружие стало сложнее. Слоновски знал об этом по долгу службы, но делиться новостью с торговцем не собирался. Грег облокотился на прилавок, закурил и строго приказал:

— Рассказывай.

Хусейн и Хусейн, вот уже несколько лет бывший штатным осведомителем Слоновски, вздохнул:

— Звиад собирает канторщиков.

— Это точно?

— Снимает почти со всех точек. Оставляет на улицах только мелочь, дохляков, а бойцов созывает в Урус, на базу.

— Интересно, — пробормотал Грег.

— Насколько интересно? — немедленно поинтересовался осведомитель.

— Для общего развития интересно, — буркнул Слоновски.

— Новость горячая, полчаса, как узнал, — похвалился Хусейн и Хусейн. — И сразу тебе позвонил.

— Это ты молодец, — одобрил Грег и оглядел хорошо знакомые полки лавочки. — Ты еще продаешь сигареты?

— Из той партии, что пропала в супермаркете Базыева четыре дня назад, — кисло ответил осведомитель.

— Дай пачку. — Слоновски открыл бумажник. — Сколько?

— Один юань.

— Вот полсотни. Сдачи не надо.

— Заходи еще, — повеселел Хусейн и Хусейн.

— Звони почаще.

Грег вышел из магазинчика через «черный» ход и остановился, рассеянно вертя в руке только что купленную пачку сигарет. Информация Хусейна и Хусейна была интересной, фактически это была первая новость о подозрительной активности одной из кантор после Похищения Петры. Возможно, Звиад действительно готовится к войне с кем-то из конкурентов, а может, и паникует, узнав о смерти Посредника. Надо проверить. Из арки выбежала растрепанная девчонка. Молоденькая, лет восемнадцати, волосы в беспорядке, губы дрожат, глаза шальные, не видят ничего, цепляются за все вокруг и ни за что. Безумные глаза, испуганные. Слоновски девчонка не заметила, бросилась в глубь двора, к подъездам. А чего, спрашивается, туда? Там все двери заперты, кому надо, у того электронные ключи. Двор здесь закрытый, к чужакам недружелюбный, в чужие дела нос не сующий, но и в свои никого не допускающий, Хусейн и Хусейн знал, где открывать магазин.