— Не прикасайся ко мне!!

— Никто тебя не тронет, дура. Мы безы. Скажи, где ты живешь?

— Не прикасайтесь ко мне, — всхлипнула девушка. — Пожалуйста, не прикасайтесь.

Она поняла, что не может сопротивляться здоровенному Грегу, перестала вырываться, и по ее щекам потекли слезы.

— Прочитай ее «балалайку»!

Марат остановил мобиль, вытащил сканер, вышел из машины и направил его на затылок девушки.

— Сретенка, «Салон Мамаши Даши».

— Знакомый адрес.

Сотрудники Отдела прямых переговоров переглянулись.

— Теперь понятно, почему она в VIP-списке.

— Поехали к гадалке. Вернем ей собственность.

— Мамаша уехала рано утром, — глухо проронила девушка. — Нет ее.

Безы снова переглянулись.

— Тебя как звать, красавица?

— Матильда. — И сразу: — Отпусти, больно. А вырываться я не буду.

— Поняла, что мы тебя не тронем?

— Да.

Марат вернулся за руль. Слоновски отстранился от девушки и достал из кармана сигареты.

— Когда Мамаша вернется?

— Вы ее знаете?

— Не твое дело. — Грег раскурил сигарету, глубоко затянулся и выпустил дым в приоткрытое окно. — Друзья у тебя есть? У кого ты можешь побыть, пока не вернется Мамаша? Я не хочу оставлять тебя на улице.

— Не надо за мной присматривать. Я в порядке.

— Ну, мне лучше знать, надо присматривать или нет. Отвезем тебя к друзьям.

— К каким еще друзьям?

— К твоим, — отрезал Слоновски.

«Канторщики любят рассказывать, что Таганка получила свое название в честь тюрьмы, которая некогда там располагалась. Говорим авторитетно: все это бред сивой кобылы. То есть тюрьма на Таганке была, и в ней действительно гноили преступников, но истинное название района не имеет к ней никакого отношения…»

«Дыры и заборы. Книга для тех, кто хочет прожить в Москве больше одного дня».

Это было третье заведение, в которое пришел Илья в поисках работы, всего лишь третье. В первых двух случаях ответы были одинаковы: «Нет», но настроения они ему не испортили, руки опустить не заставили. Молодой человек не обольщался: студент, к тому же будущий студент, — не тот работник, который нужен большинству фирм. Разумный бизнесмен будет искать человека постоянного, желательно, обремененного семьей, чтобы держался за свое место, дорожил им. Разумному бизнесмену неинтересно отпускать специалиста на экзамены и ждать, когда тот выучится и найдет работу в Сити. Дементьев это прекрасно понимал, а потому искал должности попроще: помощника администратора или рядового оператора. Но и эти, откровенно говоря, не соответствующие его уровню притязания пока не находили должного отклика в сердцах работодателей. «Нет». Правда, на складе небольшой торговой фирмы, которому давно требовался опытный программист, Илье предложили зайти в случае, если его примут в Университет, но предложение было произнесено таким вялым тоном, а в глазах хозяина читалось такое сомнение, что Дементьев отказался от второй попытки. К тому же деньги ему были нужны сейчас, чтобы дожить до начала учебного года, до первой стипендии, на получение которой молодой человек всерьез рассчитывал.

Очередное объявление на информационной ленте «Работа» привело его в восточную часть Болота, в двухэтажный дом, стоящий почти в самом начале Таганки. Текст собственно сообщения был краток: «Серьезной фирме требуется молчаливый и исполнительный машинист», зато перечень программ, знание которых требовалось в обязательном порядке, впечатлял. Название большинства из них Илья слышал впервые, и отправился по указанному адресу только потому, что находился совсем рядом: предыдущая фирма размещалась на Пролетарке. В отличие от перечня словосочетание «серьезная фирма» Дементьева не смутило, он уже понял, что бизнесмены Анклава заряжены здоровым оптимизмом и даже владелец четырех уличных бочек с соевым супом вполне может представиться «директором сети предприятий быстрого питания». Илья ожидал увидеть мелкую организацию, занимающую две-три комнаты, в лучшем случае небольшой супермаркет, а оказался перед огромной витриной с неоновой вывеской «Фабрика домашних любимцев. Конструирование питомцев и ветеринарные услуги» и дверью, обитой настоящим деревом. Фасад был красивым и богатым. Усиленное стекло, украшенное едва заметными голограммами, могло выдержать выстрел из «трубы» или удар разогнавшегося мобиля. Аккуратно штукатуренные стены, подметенный тротуар, позолоченная ручка и настоящее дерево — все говорило о прибыльности предприятия, и только один штрих портил благостную картину: маленькая буковка М в правом верхнем углу двери. Заведение находилось под прикрытием корпорации Мутабор.

«Все храмовники — паскуды!» Корявое граффити на торце ухоженного дома.

Этот знак смутил Илью гораздо больше, чем требуемый работодателем список программ и очевидное богатство «Фабрики». Храмовников Дементьев не любил. Убежденные противники нейкизма, презрительно и даже враждебно относящиеся ко всем идеям Поэтессы, они считали злом любое вторжение Цифры в человека. Мутабор отрицал «балалайки» и наномедицину, отрицал наступившую Эпоху Цифры и свысока относился к машинистам. Храмовники не могли отрицать сами компьютеры: вряд ли их выдающиеся достижения были бы возможны без мощной вычислительной техники, но распространяться на эту тему Мутабор не любил. Машинисты, если они и состояли на службе корпорации, никогда не покидали территорию Храма, что давало повод для самых разнообразных домыслов. Говорили что специалисты по компьютерам низведены в Мутабор до положения рабов, что они прикованы к терминалам, и вся их жизнь — постоянная работа. Говорили, что храмовники давно нашли способ полностью соединить сеть с мозгом. Говорили многое, а точно не знал никто: сети Мутабор не имели внешних каналов связи, взломать их не представлялось возможным.

Илья никогда не задумывался, что же на самом деле происходит в Храме, и не надеялся, что его возьмут на работу. Зато молодого человека заинтересовало, что прячется за названием «Фабрика домашних любимцев», и он, чуть поколебавшись, вошел внутрь.

— Сидеть! Я сказал, сидеть!

Корнелиус Ежов тихонько стукнул хлыстом по голени, и резвящееся создание: ящерица размером с хорошую овчарку, послушно присела на задние лапы, преданно глядя на хозяина.

— Взять!

Тварь послушно взяла в пасть лежавшую на полу короткую палку. Взяла осторожно, боясь перекусить.

— Лежать!

— Извините, можно…

Корнелиус поднял подслеповатые глаза, несколько мгновений пытался разглядеть подавшего голос молодого человека, затем вспомнил о задранных на лоб очках и опустил их на нос.