Единственное, что мне хочется сделать, когда Инга выбегает из приемной — броситься следом. Схватить эту рыжую пигалицу за локоть и притащить обратно. Прижать к стене и поцелов… Нет! Заставить извиниться за наглую ложь.

Естественно, не бегу за ней. Еще чего не хватало. Эта особа царских кровей не дождется, чтобы я снова за ней бегал.

Буквально силой заставляю себя зайти в кабинет. Усаживаюсь за стол и пялюсь на выключенный монитор. А самого колбасит так, будто я не полгода назад застал Островского в ее квартире, а только что. По крайней мере, злости во мне сейчас ровно столько же.

Я честно и откровенно обалдел, когда увидел Ингу в собственной приемной. Ишь ты, разговоры она пришла со мной разговаривать. Разговорчивая какая. Еще я время на нее не тратил, оно у меня, вообще-то, дорого стоит.

Закрываю глаза, а передо мной она. Стоит, смотрит испуганно, мнет в руках сумочку. Красивая, зараза, яркая. Не знаю, показалось ли, но от нее пахло блинами. Невероятно родной, приятный запах… Наверное, глюк.

Зачем ляпнул Инге про деньги? Она, конечно, подлая мадам, но меркантильности я в ней не увидел. Впрочем, зачем еще она могла прийти к мужику, которого сама кинула? Логично же. По-моему, очень.

Логично и паршиво.

— Геворг Артурович, можно? — вдруг появляется в дверях секретарь.

При этом смотрит странно, будто боится. Ну вот, еще и Софье обеспечил культурный шок своим рявканьем.

— Что надо? — спрашиваю.

— Я бы вас не стала беспокоить, просто хотела спросить, тут ваша… Эм… Гостья оставила пакет.

— Что там? — хмурю брови.

Софья заходит в кабинет, кладет мне на стол белый пакет, перевязанный красной подарочной лентой. Открываю и выпадаю в осадок. Там лежит красный контейнер с прозрачной крышкой, через которую видны блины. Так вот почему ими пахло в приемной. Впрочем, контейнер плотно закрыт, так что вряд ли запах просочился из него. Значит, пахло все-таки от Инги?

Я помню, как подходил к ней на кухне, когда она жарила блины, зарывался носом ей в макушку, чувствовал этот аромат, прижимал ее к себе. Картина настолько яркая, что мне становится почти физически больно от того, что этого больше никогда не будет.

Стоп, Жора, это какой-то мазохизм. Надо срочно прекращать о ней думать.

— Может, выбросить? — спрашивает Софья с милой улыбкой.

— Естественно, выбросить, — говорю угрюмо.

Секретарь тянет руку к пакету, а я вдруг перехватываю его.

— Я сам выброшу. Идите…

Софья неуверенно кивает, но слушается, выходит.

Открываю контейнер и бездумно пялюсь на скрученные в трубочку румяные блины. Инга так обычно делала, когда начиняла их вареньем. Также бездумно хватаю один, кусаю.

Вкусный, зараза! Впрочем, у нее невкусных не получалось. Верность хранить она не умеет, а вот готовить — да.

Сам не замечаю, как съедаю первый блин. Рука уже тянется за вторым. Какая разница, съем я их или выкину? По большому счету никакой.

В этот момент оживает динамик внутренней связи.

— К вам посетитель, — говорит Софья.

— Я занят, — бурчу недовольно и отключаю связь.

Однако дверь в кабинет скоро открывается. На пороге появляется мой друг, Славик, причем в совершенно непривычном виде: белая рубашка, брюки. Я обычно его вижу в спортивной форме в тренажерке.

— Привет, дружище, я пришел, — заявляет он с улыбкой.

— И-и? — тяну на выдохе.

— Что «и»? — разводит руками Славик. — Ты же сам говорил, сегодня сможешь лично мной заняться. Я по поводу поставки тренажеров в мой фитнес-зал.

А про это я забыл… Точнее, помнил до момента, пока не встретил в приемной Ингу. Действительно обещал показать ему образцы, которые вчера доставили на склад. С этим легко справился бы и менеджер, но мне самому хотелось показать ему интересные модели.

Славик проходит в кабинет, садится напротив.

— Хватит трескать блины, давай дело делать, — говорит он. — Где ты их взял, кстати? Из дома принес, что ли?

А я бы, может, и принес, только кто бы мне дома такие блины приготовил. Разве что домовой, больше некому. На моей кухне вот уже полгода никто ничего вкусного не жарил. И невкусного тоже.

— Инга принесла, — вздыхаю, отодвигая контейнер.

— Инга? — светлые брови приятеля так и взлетают. — Ты что с ней помирился?

— Еще чего не хватало! — буркаю зло. — Представляешь, приходит ко мне вся из себя. С блинами! И заявляет, что не сходилась с бывшим.

Славик недоуменно хмурится, спрашивает:

— Как так? Ты же сам его видел в ее квартире. Или я путаю?

— А вот так, — развожу руками. — Ничего ты не путаешь. Наглость второе счастье, это называется. Не знаю, на что она рассчитывала.

— А ты что? — Славик подается вперед.

— Рот ей заткнул, послал подальше, — морщусь, вспоминая, как Инга выбегала из приемной. — А она еще доказывать что-то пыталась, настаивала на разговоре.

— Резко ты, — гудит Слава.

Оба замолкаем. Смотрим друг на друга.

Неожиданно друг заявляет:

— Оно правильно, конечно. Гнать надо этих наглых баб.

Киваю, тут я полностью с ним согласен.

А Слава тем временем продолжает:

— У тебя же таких, как Инга, целый вагон, да? Отчего бы не послать… А то, что сохнешь по ней целых полгода — это вообще ерунда.

Только тут понимаю — он надо мной стебется.

— За такие разговоры можно и по кумполу получить, — цежу зло.

— Всегда готов, — усмехается Славик. — С удовольствием погоняю тебя по рингу.

— Мечтай, — невесело усмехаюсь.

— Слушай, ну ты кремень, — говорит друг. — Я бы хоть спросил, отчего явилась сейчас. Как-никак прошло полгода.

— Шел бы ты отсюда, а? — я уже почти на взводе.

— На три буквы? — смеется Славик.

— К Софье, пусть она отведет тебя к менеджеру, я сегодня не в состоянии ходить по складу.

— Ясно, — друг поднимается с места. — Спасибо и на этом.

Он уходит, а я продолжаю сидеть и пялиться на блины.

«У тебя ж таких, как Инга, целый вагон», — никак не выходят из головы слова друга.

Если бы это было так… Только вот нет и не было в моей жизни таких, как Инга. Эта девица — штучный экземпляр. Всю душу мне изрешетила своими зелеными глазищами.

И да, мне дико любопытно, отчего она пришла ко мне именно сейчас, да еще и с блинами. О чем хотела поговорить? На что вообще рассчитывала? А главное — кто меня заставлял затыкать ей рот?