По всему западному краю вспыхнуло красным огнем, полнебасразу загорелось, затрепетало, словно крылья небесной бабочки, и погасло, амного позже докатился басовитый гул.

– Есть кто-нибудь? – крикнул он громко.

Не дождавшись отклика, толкнул дверь, шерсть на загривкевстала дыбом, из полумрака блеснули желтые глаза хищного зверя, а над головойбесшумно пролетело нечто крупное, ощутил движение воздуха и запах зверя.

Быстро привыкающие к полумраку глаза вычленили крупного котана поперечной балке, смотрит враждебно, выгнув спину, глаза горят, как плошки.Скамья перевернута, к тому же разрублена молодецким ударом. Обломки стола, а усамого очага застыло на полу скорченное тело старухи с жидкими седыми волосами.

Он обвел взглядом все помещение. Сильно пахнет лечебнымитравами, на стенах покачиваются под порывами проникающего через раскрытую дверьветра пучки трав, корешков. Горшки и чаши разбиты до единой, на полу еще непросохли лужи.

Кот подвигался на балке, лег, желтые немигающие глазаследили за человеком, как за очень крупной мышью. Наверное, вернулся недавно,такого кота убили бы сразу. Спутники колдунов и колдуний еще опаснее, через нихколдуны черпают свою недобрую силу. При всяком колдуне есть либо летучая мышь,либо черный кот, либо еще какая ночная дрянь, для связи с силами Тьмы…

Он поколебался, но отвращение к новому убийству внезапнонаполнило сердце. Он снял с рукояти топора пальцы, повернулся и вышел в чистыйпослегрозовой мир. Ничем этот кот уже не опасен, ибо сам не колдует, а послетого, как здесь промчались артане, вырублены не только колдуны, но даже их детив колыбели. А коты столько не живут.

Синие глаза мелких луж стыдливо смотрели из-под густыхзеленых ресниц в такое же синее небо. Конь мчался легко, сочная трава мягкошелестела по ногам, по брюху. Далекий лес приблизился, деревья разбежались,конь понесся резво, но лес не кончался, а все дорожки и тропки этогоисхоженного куявами леса стерлись мощным дождем, конь сам перешел на рысь,Придон начал посматривать на небо.

Тучи разошлись, выглянуло умытое чистенькое, как очищенноекруто сваренное яичко, солнце, но уже перешло на западную сторону неба.

Когда же они продрались на нечто подобное дороге через лес,багровое зарево стояло над западной частью леса. Конь храпел, покачивался отусталости. Над головой вились безобидные комарики-толкунцы, а небезобидныебросались как голодные коршуны, вонзали клыки в руки, шею, щеки.

Дорога тянулась разбитая, изъезженная, так что навернякавскоре не за этим поворотом, так за следующим окажется селение. Скорее всегодрябовичей, как он уже слышал, хотя и веспяне селятся иной раз в лесу… Коньчуть приободрился, ступал быстрее, принюхивался, как пес, чуя близкое жилье.

Впереди в полутьме мелькнуло. Придон бросил руку на рукоятьтопора, крикнул злым голосом:

– Вылезай! Иначе сейчас же всажу стрелу!

Конь так же ровно шел вдоль кустов. Ветви зашатались, шагахв пяти дальше по дороге из кустов выполз человек, умоляюще раскинул руки:

– Не стреляйте! Я только…

Он осекся, увидев, что у всадника со страшным голосом вруках нет лука. Придон рассматривал человечка с брезгливостью. Не услышал, чтоего догоняет всадник на топочущем коне, а когда наконец услышал, то прыгнул вкусты так, что завяз, как муха в паутине.

– Кто такой? – потребовал он.

– Пощадите!.. Меня зовут Толокно, я просто шел черезлес…

Придон окинул его внимательным взглядом.

– Куяв?

Толокно затрясся.

– Я не воин, благородный артанин!

– Вижу, – сказал Придон жестко. – Воиныостаются. И умирают под нашими топорами. А ты удираешь в свою проклятую Куябу?Так ведь? Удираешь?

Толокно рухнул на колени.

– Пощади, мой господин! Я никогда не был в Куябе…Куявия слишком велика, мы живем, старимся и умираем, не увидев стольного града.

Придон уязвленно нахмурился. В самом деле, Куявия кажетсямалой страной, лишь когда говоришь о ней в Артании. Но здесь множество нетолько городов и сел, но здесь разные племена, народы, здесь бесконечные леса,что напоминает о Славии, здесь есть равнины, когда видишь в любую сторонутолько бескрайнюю степь, здесь широкие спокойные реки, но здесь и горные злыеречки, водопады, горные хребты…

Куяв торопливо говорил:

– Я бегу лишь потому, что здесь никому больше не нужен.Я был смотрителем за книгами, писцом, потом – старшим над писцами. Нокогда пришла война, кому такие, как я, нужны? Своим в тягость, а вам… толькомясо для мечей, от которого славы не прибавится, а лезвие может затупиться омои старые кости!

Придон прорычал:

– Ты хочешь сказать, что наши топоры недостаточноостры?

Толокно опустил голову, чтоб не видеть ни сверкнувших гневомглаз могущественного артанина, видно по одежде, что могущественного, ни еготопора, что уже так и просится в хозяйскую руку.

– Я только сказал…

– Селение близко? – прервал Придон.

– За этим поворотом!

– Веди, – велел Придон.

Толокно сделал два торопливых шага впереди, Придон видел,как напряглась его спина. Но писец не удара топора в спину страшился:оглянулся, лицо белое, в глазах дикий страх.

– Мой господин! Селение за поворотом, клянусь!.. Но мнестрашно туда заходить. Отпусти меня, что тебе в моей крохотной жизни? Это всеравно что убить комара: ни чести, ни славы. А я буду радоваться солнцу ипрославлять твое благословенное имя!

Придон знаком велел бежать впереди. А чтобы куяв нераздумывал, вытащил топор и с недоброй улыбкой посмотрел на его шею. Тотвскрикнул, как испуганный зверек, побежал жалкой трусцой. За ним, почти касаясьплеча, нависала конская морда.

Присутствие селения он ощутил еще раньше: по запаху гари.Затем увидел, как из-за деревьев поднимается черный дым, а затем из-за поворотаи в самом деле выступил ряд домов, соединенных общей крышей. На месте самогодальнего догорали черные бревна, огня уже не было, а множество людишексуетились вокруг столба дыма, с разбега плескали воду из ведер.

С веток огромного раскидистого дуба, что величественно царилв самой середине селения, свисало с десяток повешенных. Под легким ветеркомтрупы мерно раскачивались, иногда задевая друг друга. Посреди селения наоткормленных конях сидели умеренные в себе воины.

– А, – сказал Придон недобро, – вот почему тытак страшился пройти здесь…

Их заметили, трое крепких ребят тут же пустили конейнавстречу. Один заорал уверенно:

– Эй ты! А ну слезай с коня!

Придон удивился: