Экран померк, одновременно прозвенел телефонный звонок,резкий и требовательный. Ногтев покосился на Кирилла, человек без допуска,поморщился, но еще пальцы уже сдернули трубку с рычага.

— Ногтев слушает.

Сквозь решетку мембраны рвался наружу строгий начальственныйголос. Он перекрывал далекий гул и странные шорохи. Трубка, сообразив, кто накаком конце провода старше, попыталась вывернуться из ладони Ногтева.

Кирилл искоса посмотрел на Ногтева, а еще чаще — на третьегочеловека, мускулистого как статуя фараона, и такого же неподвижного. Тот сиделу двери, цепким взглядом охватывая всех и вся, осень авсиц, широченный вплечах, грудь вздувается от мускулов, широкие ладони мирно лежат на коленях, нокогда Кирилл представил какого размера будут кулаки, когда этот атлет сожметпальцы, по спине пробежали мурашки.

Наконец Ногтев сказал что-то вроде «слушаюсь», опустилтрубку с таким усилием, словно разрубленную вдоль оси непомерно тяжелуюгантель. Его лицо разом пожелтело, глаза втянулись под укрытиепо-неандертальски толстых надбровных дуг. Под пещерами глаз повислимногоярусные карнизы. Голос его прозвучал искаженно, с помехами, словно шел сдругого конца Галактики:

— Контрольные сроки прошли... Испытатель не вернулся.

Старый могучий дуб, он привык выстаивать под бурями,грозами, выдерживал удары молний, под защитой ветвей вырастил молодняк, но, какясно видел Кирилл, силы уже не те, а молнии бьют и бьют! Как всегда, по самомувысокому дереву.

Атлет, изображавший фараона на троне, шевельнулся с такимвидимым усилием, что Кирилл почти услышал скрип тугой мускулатуры. Прозвучалхрипловато мужественный голос, сильный, как зов боевой трубы перед рыцарскимтурниром:

— Аверьян Аверьянович... Если коллега готов, нам бы поспешить!Вдруг Сашка где-нибудь лежит, истекая кровью?

Кирилл стиснул ладони, нервно переплетя длинные тонкиепальцы. Со стороны казалось, что он зажал в руках выловленную в подземныхпещерах большую сороконожку. Летом как-то было не до модного загара, работыневпроворот, остался болезненно-белым с той синевой, какую отыщешь разве что узабитых скороспелых кур в отсталых хозяйствах. Рядом с выкованным из темноймеди Ногтевым и незнакомцем особенно не по себе. По ним стукни молотком —пойдет медный звон, как в Новгороде перед вече. По какому месту не стукни, хотьпо лбу.

— Я... — сказал Кирилл торопливо, — я готов.Если надо для спасения... человека... Словом, располагайте мною.

Ногтев с сомнением побарабанил толстыми твердыми пальцамикаратэки по бумагам. Сбоку стояла последняя модель «Сварога», накрученная инавороченная, с расширениями и прибамбасами, однако Ногтев, как уже понялКирилл, больше доверял простой белой бумаге из целллюлозы.

Кирилл скосил глаза и увидел собственную фамилию. Судя повороху справок, о нем собрали данные, начиная с внутриутробного поведения,проверили и перепроверили здоровье, допуски, ай-кью, научные работы, пребываниеза границей, награждения и поощрения, переписку с иностранными гражданами,уживаемость в коллективах...

— Рискнем, — решил наконец Ногтев, словно убеждаясамого себя. — Вы знаток в нужной области, чего не скажешь о нашихдуболомах. С вами пойдет один из наших. Опыта ему не занимать, бывал на коне,бывал и под конем...

Атлет привстал, коротко наклонил стриженную голову. Это былиодни каменные мышцы, развитые греблей, теннисом, плаванием, боксом, штангой,каратэ, джиу-джитсу и бог знает чем еще нелепым в мире компьютеров и автоматовКалашникова.

— Дмитрий Анатольевич Немировский, —отрекомендовался он. — В нашем случае — Дмитрий. А вы — Кирилл? Хорошо.

Ногтев вырос над столом, не меняя выражения лица, словно егоподняло домкратом. Он выглядел потяжелее Немировского, но под наросшим за годыадминистрирования слоем жирка и дурного мяса Кирилл видел все те же каменныемышцы, развитые боксом, штангой...

Кирилла передернуло, он сказал напряженно:

— Товарищ Ногтев, напоминаю еще раз. Когда понадобитсяпомощь, я запрошу ее сам...

Ногтев нахмурился:

— Это не ваша лаборатория с подопытными червячками!Дело очень серьезное... и даже опасное. Вы не представляете всей картины...

— Я специалист, — напомнил Кирилл, —совершенно не разбираюсь в погонах, но свою работу знаю. Или хотя быпредставляю. Условимся: здесь я подчиняюсь вашим сержантам, а там они мне.

— Вы плохо представляете нашу работу, — ответилНогтев мрачно. — Уверяю вас, сержантами и за версту не пахнет. Даже ушофера звание повыше майора. Впрочем, у меня просто нет выбора. Я принимаю вашиусловия... Этого вы хотите?

— Да.

— Добро. Там командование берете на себя!

Немировский четко повернулся к Кириллу, выпятил грудь,щелкнул каблуками. Видимо тем самым давал понять, что в армии он привык к любойдурости, на то и армия, так что готов подчиняться даже штатскому. Кириллапередернуло.

Голос Ногтева был серым от усталости, даже подернутымпеплом:

— С меня голову сорвут за своеволие, но согласовыватьнекогда. Действуйте! И поторопитесь.

Кирилл на миг задержался у выхода:

— Вопрос моей... командировки... уладите сами?

— Да-да, конечно, — отрывисто бросил Ногтев.Похоже, его даже передернуло от такой мелочи.

Немировский уже сорвался с места. В два прыжка миновалкоридор и, не обращая внимания на тихоходный лифт, промчался по винтовойлестнице, похожей на стальной смерч, ввинчивающийся штопором в вестибюль.

Кирилл все еще топтался на пороге. Показалось, что Ногтевнесколько недооценивает их директора института, который тоже недавно снялмундир полковника.

— Пожалуйста, а то у нас в последнее время строгости...

— Уладим! — раздраженно бросил Ногтев.

У подъезда ждала черная легковая автомашина, длинная, какподводная лодка. Дмитрий распахнул дверцу перед Кириллом, и пока тот пугливоусаживался, не понимая — то ли он в рубке звездолета, то ли за пультом МИГ-37М,Дмитрий уже оказался за рулем. Машина бесшумно рванулась вперед, почтиполетела, низко стелясь над грунтом, став еще более похожей на подлодку.

Кирилл вжался в глубь сиденья, уперся ногами. Дмитрий гналавтомобиль-торпеду, словно камикадзе, по разделяющей полосе, превышал скорость,срезал повороты... По слухам, в Москве семьдесят семь правил дорожногодвижения, но Дмитрий наверняка ухитрился нарушить их все.

— Держись ближе ко мне, — сказал он, неповорачивая головы, — я там был дважды... Конечно, вы специалист...