Ей хотелось бросить вещи и сразу же поехать в центр, чтобы глотнуть воздуха настоящего Парижа, однако совесть не позволяла. Инга стыдила себя, напоминая, что приехала сюда работать, а не гулять, хотя и неясно было, что такого она может делать, сидя в гостинице, чего не могла бы возле Эйфелевой башни. Настроение ей немного портила мысль, что нужно написать Илье – отчитаться и узнать планы на завтра. Делать этого Инге совсем не хотелось, но не написать было нельзя.

Она сходила в душ, разобрала чемодан, изучила карту Парижа и проложила маршрут до туристических мест, потом полистала соцсети и написала в их общий с журналистами чат, во сколько они встречаются утром. Батонов сообщил, что они планируют в семь поехать в центр и выпить «в высшей степени цивильно» и что Инга обязательно должна поехать с ними. Она как раз подумывала выведать их планы и присоединиться, так что была рада повторному приглашению. Когда она печатала ответ, в дверь ее номера постучали.

Переодеться из белого гостиничного халата в нормальную одежду Инга не успевала, поэтому запахнула его полы потуже и осторожно выглянула в коридор.

За дверью стоял Илья.

– Можно? – спросил он, широко улыбаясь.

Инга не ожидала его вот так увидеть, хотя не сразу поняла почему. Может, она думала, что он еще не приехал? Или что живет в другой гостинице? Правда, однако, заключалась в том, что она вообще не думала, где он и как ее найдет.

– Конечно, – пробормотала она и отошла в сторону, пропуская Илью в номер.

Он сделал два шага по ковролину и замер, словно не решался пройти вглубь комнаты без дополнительного приглашения.

– Хотел спросить, как ты устроилась. Нормально долетели?

Инга одновременно пожала плечами и кивнула. Из внезапно вспыхнувшего в ней упрямства она решила не предлагать Илье пройти дальше. Они так и остались стоять у двери.

– У тебя есть планы на вечер? – помолчав, спросил Илья.

– Есть.

Инга скрестила руки на груди, ничего больше не добавив. Илья тоже не говорил, только смотрел на нее, и под его взглядом она наконец сдалась:

– Я собиралась выпить с журналистами.

– Зачем?

– Что значит «зачем»? Чтобы узнать их получше. Мне вообще-то еще потом работать с ними.

Илья поморщился.

– Забей на журналистов. У тебя еще будет куча времени узнать их получше. Я не видел тебя целую неделю. Давай поужинаем вечером.

Инге не хотелось ужинать с Ильей, но она знала, что, если он что-то вбил себе в голову, этого не миновать. Сейчас она откажется, ссылаясь на работу, а он начнет уговаривать, и в конце концов она уступит, просто чтобы он отстал.

Инга посмотрела в сторону окна и все же сделала попытку:

– Мне завтра рано вставать.

Илья взглянул на часы.

– Сейчас четыре. Давай встретимся внизу в шесть. Вернемся не поздно.

Инга вздохнула и понурила голову, выражая этим неохотное согласие.

– Не боишься встречаться внизу? – Она все же не удержалась от маленького укола. Еще недавно она боялась обидеть Илью, а сейчас ей было даже приятно. – Журналисты ведь могут увидеть.

Взгляд Ильи похолодел:

– Не боюсь.

– Ну, тогда увидимся в шесть, – бросила Инга и открыла дверь, недвусмысленно намекая, что имеющиеся у нее два часа намеревается провести в одиночестве. Илья еще некоторое время смотрел на нее, не двигаясь с места, а потом вышел, так больше ничего и не сказав.

Как только он ушел, у Инги волшебным образом улучшилось настроение. Она была довольна тем, как независимо держалась, и тем, что Илья прекрасно это видел. На Ингу вдруг снизошла необычайная легкость, словно она сбросила с ноги камень, тянущий ее на дно, и взмыла к поверхности. Этим камнем был даже не сам Илья, а Ингин мнимый долг ему угождать. Все время, пока они были вместе, она как будто выполняла тяжелую работу, стремясь убедить себя, что сделала правильный выбор. Инга вела себя сдержаннее, чем ей было свойственно, преувеличенно радовалась его знакам внимания и самоотверженно выполняла прихоти Ильи, начиная от выбора блюд и заканчивая наручниками и плетками. Как будто это была ее обязанность: создавать условия, в которых Илью ничего не раздражало, чтобы он представал перед ней беззаботным и приветливым, лучшей версией себя. Инга надеялась, что тогда ей наконец-то удастся его полюбить.

Теперь все это было ей ни к чему. Его отношением она больше не дорожила и не желала обманываться на его счет. Было бы даже хорошо, если бы он снова повел себя как-нибудь особенно мерзко: устроил ей сцену сегодня в ресторане, например, или как-то ее оскорбил. Это бы сработало окончательным противоядием против той волны обаяния, которая подкупила Ингу в самом начале их отношений. Сейчас она даже не понимала, что вообще ее в нем привлекало. Теперь Илья казался ей не самоуверенным, а капризным, не дерзким, а бесчувственным, да и ореол запретности, который сопровождал их отношения, совсем перестал Ингу будоражить.

Мурлыча под нос какую-то мелодию, она открыла шкаф и оглядела свои наряды. Инга взвесила в голове возможность пойти на ужин в чем-то нарочито повседневном, чтобы лишний раз продемонстрировать, как мало она теперь заботится о том, что Илья о ней думает. Однако этот вариант она все же отмела: наряжаться стало для нее теперь ни с чем не сравнимым удовольствием, и она не желала лишаться его, пусть и во имя декларативных целей. Впрочем, чуть позже она нашла компромисс: решила надеть самое простое белье без кружев, чтобы, во-первых, сказать самой себе, что сексом с Ильей сегодня заниматься не будет, а во-вторых, ему (если все-таки дойдет до секса) – как он ей безразличен.

Она спустилась в лобби отеля в шесть ноль пять. Илья уже был там. Инга с любопытством ждала, что он ей скажет, – Илья ненавидел опоздания, но он, как ни странно, промолчал. Они сели в такси, которое Илья вызвал заранее, и поехали куда-то, Инга не стала спрашивать куда. Они вообще мало разговаривали. Инге нравилось смотреть в окно. Она составляла в голове план, куда будет ходить ближайшие несколько вечеров.

Такси остановилось в узком переулке у здания с неприметным серым фасадом. Вход в ресторан, если это был он, тоже выглядел очень скромно – двустворчатая деревянная дверь со стеклянными вставками, небольшая табличка рядом. Илья вышел из машины и решительно направился к входу, а Инга, провозившись с дверью, отстала. Она успела подумать: как странно, что Илья, с его подчеркнутым снобизмом на тему ресторанов, выбрал такое непрезентабельное место.

Однако внутри все было совсем иначе – светлые стены со сверкавшими на них лампами, маленькие круглые столики с белоснежными скатертями. Людей внутри было так много, что по сравнению с пустынной улицей особенно ощущался контраст, и Инга поначалу замерла на пороге, не ожидав такого. Официант за стойкой вежливо поговорил с Ильей, сверился с лежащей перед ним открытой книгой и повел их вглубь. Инга не заметила ни одного пустующего стола и размышляла, куда же их посадят, когда они внезапно оказались во внутреннем дворике. Здание представляло собой колодец, и внутри него располагался настоящий сад с клумбами и деревьями в кадках, обрамленный террасой. Здесь тоже повсюду сидели люди, но было гораздо тише. Пахло цветами. По стене дома пышно вился виноград. Официант проводил их в угол террасы и услужливо отодвинул для Инги стул.