не хочу потерять Спенсера, — признаюсь я, и Мика кивает, его улыбка превращается в лёгкую ухмылку.

— Ты бы нам не понравилась, если бы тебя это не беспокоило, — говорит он, но затем притягивает меня ближе и прислоняет к колонне, прижимая меня руками по обе стороны от моего лица. Он такой высокий, что ему приходится наклоняться вперёд, чтобы быть на одном уровне со мной. — Но серьёзно, просто доверься нам, Шарлотта. Ты не думаешь, что заслуживаешь всего этого. Но знаешь, что?

— Ты безжалостен, — бормочу я, и он ухмыляется.

— Я могу таким быть. И я буду таким, когда узнаю, кто тебя преследует. Поверь мне. А теперь поцелуй меня, чёрт возьми, пока ты не ранила мои чувства.

— Просто поцелуй его, чтобы он заткнулся к чёртовой матери, — говорит Спенсер, но мои глаза устремляются прямо на Тобиаса. Он замечает, что я смотрю, и затем делает шаг вперёд, отводя одну руку брата в сторону и кладя на ее место свою, по одному близнецу по обе стороны от меня.

— Мы так и не получили приветственного поцелуя, — говорят они в унисон, наклоняясь с парой одинаковых улыбок. — Давайте исправим это.

Моё сердце бешено колотится, и здесь чертовски много семей с маленькими детьми, глазеющих на диораму железной дороги Биг-Тандер-Маунтин, которую я вижу позади близнецов МакКарти.

Напряжение между нами абсурдно, горячо и непристойно, определённо похотливо, определённо неуместно в данный момент. И всё же, когда Тобиас наклоняется и дышит мне в ухо, с моих губ срывается тихий вздох тоски.

— Попробуй, Чак, — шепчет он, поворачивая голову и захватывая мой рот в таком долгом, тягучем поцелуе. Это кажется таким запоздалым, таким запретным, но в то же время таким желанным. Я наклоняюсь, и он целует меня глубже, крепче, раздвигая мои губы языком.

«Я думаю, что нас сейчас выгонят из парка», — но тут Мика целует уголок моих губ и поворачивает мой подбородок к себе. Прежде чем я успеваю осознать это, я целую его вместо Тобиаса. Изменение происходит мгновенно, разительное в реальности своих различий. Там, где Тобиас целуется с тёплой, голодной страстью, поцелуй его брата острый, как нож.

Я отстраняюсь, прислоняюсь головой к колонне, тяжело дыша, как сумасшедшая.

— Приберегите остальное для комнаты, — рычит Рейнджер, беря меня за руку и вытаскивая из-под них двоих. У меня кружится голова, и я чувствую лёгкую дурноту. Не только от поцелуев (хотя это огромная часть всего), но и от всего остального. Появление парней в моей школе, сюрприз и речи. Я ничего такого не ожидала.

У меня сжимается грудь, когда мы поднимаемся на лифте и идём по коридору к двойным дверям.

— Это выглядит чертовски шикарно, — шепчу я, протягивая пальцы, чтобы коснуться таблички рядом с дверью с надписью: «Сказочный номер».

— О, это так, — обещает Рейнджер, отпирая дверь карточкой-ключом и прижимаясь к ней спиной, чтобы удержать её открытой.

У меня отвисает челюсть, когда я вхожу в комнату, оформленную в белых и фиолетовых тонах, повсюду сверкающие завитки, на стенах картины «Спящая красавица». Раздаётся весёлый звук колокольчика, и на стене слева от меня загораются три изображения, включая светящийся замок. И это всего лишь фойе.

В самой спальне есть целый ряд окон, выходящих в центр Диснея, и ванная комната с джакузи, достаточно большой для двух… или трёх, или даже четырёх человек.

Там есть кровать с балдахином, бархатные шезлонги и простыни, похожие на шёлк. Я падаю на них, но только на секунду. Затем я совершаю второй обход этого места, поражаясь размерам и великолепию чёртовой комнаты.

— Сколько это, блядь, стоит? — шепчу я, и Рейнджер с Черчем обмениваются взглядами. Спенсер тем временем открывает бутылку шампанского, которую достал из мини-бара, и наполняет несколько бокалов.

— Это не имеет значения, так ведь? — спрашивает Черч, открывая дверь на лёгкий стук и впуская швейцара с сумками парней. Всё, что есть у меня, — это мой рюкзак, но, если они говорят, что собираются купить мне новую одежду, меня это устраивает. Они не поймают эту цыпочку на сопротивлении бесплатной одежде.

Я украдкой наблюдаю, как Черч даёт чаевые швейцару, ожидая, может быть, доллар или два за сумку. Вместо этого он дает ему сто баксов, и я прикусываю губу. То, что моя мать работает горничной, заставило меня остро осознать, насколько плохо могут относиться к тем, кто работает в сфере услуг. Если бы Черч был груб, я не уверена, что смогла бы снова смотреть на него как раньше.

— Давайте поднимем тост, — говорит Спенсер, раздавая бокалы, его пальцы касаются моих. Я не могу не задаться вопросом, как здесь будут устроены спальные места. Насколько я могу видеть, здесь только одна кровать. — За Чака, нашего нового помощника.

— За Спенсера, за то, что он не умер, — добавляет Мика, поднимая свой бокал.

— И за Черча… — начинает Тобиас, а затем замолкает, когда Черч одаривает его убийственным взглядом холодных янтарных глаз. — Предложившего снять два номера: люкс «Пираты Карибского моря» и этот, для Чака.

— Это прекрасно. — Слова вырываются шёпотом, но я не уверена, что ещё могу сказать. Прямо сейчас я в буквальном смысле живу мечтой, и всё плохое просто исчезает. Трудно вспомнить, что кто-то хочет убить меня, когда я нахожусь на высоте двадцати девяти этажей и окружена друзьями. — Это уже слишком, парни, спасибо вам. — Мои щёки горят, когда мы чокаемся и пьём.

Рейнджер отходит, чтобы полюбоваться видом, в то время как Мика включает телевизор, нажимая кнопку, которая запускает бесконечный поток диснеевской музыки. «Go the distance», из фильма Геркулес, который сейчас показывают.

— Не слишком по-детски? — спрашивает меня Черч, элегантно держа бокал в одной руке и указывая другой на роскошную комнату. Я бросаю на него взгляд.

— Волшебная бесплатная поездка в Диснейленд, в люксе принцессы, с шампанским и хорошей компанией? Ты ведь шутишь, да? — он улыбается мне, когда я снова сажусь на край кровати, достаю телефон, чтобы отправить сообщение Монике. Она никогда не поверит в это дерьмо.

Конечно, есть ещё сообщение от папы с требованием, чтобы я ему перезвонила. Я мгновение размышляю над этим, а затем отправляю ему сообщение, давая понять, что со мной всё в порядке. Если он хочет контролировать всю мою жизнь, может быть, ему стоило подумать о том, чтобы оставить меня в Адамсоне? Я увижусь с мамой, пока буду здесь; это немного успокоит его.

— Каков план, как вернуть меня в Адамсон в следующем году? — небрежно спрашиваю я, но Черч игнорирует вопрос, глядя в окно на толпы, текущие по главной улице.

— Это летние каникулы