— Что стряслось? — поинтересовался Жуков.

Юлия красная как рак, сверля асфальт, чтоб не метать молнии в мужа, пробурчала:

— Камешек в туфлю попал.

Жуков тут же назидательно заметил:

— Осторожно надо.

— Стараюсь.

Лицо Рутковского цвело торжествующей улыбкой. Вот!

Как-то они отправились семьями в ресторан. Места были заказаны и встретили их на уровне. Оба остались довольны. Слово за слово и принялись вспоминать рестораны послевоенного периода: как это было, да что подавали, да как обслуживали и кто в них ходил, и как их узнавали и чествовали. Старики, все разговоры — воспоминания. Юлия поймала скучающий взгляд молодой женщины, оно понятно — в её-то годы торчать возле деда, даже если этот дед Жуков не в радость. Пришлось припечатать у мужа носок туфли, чтоб перевёл разговор с брюзжания в более приятное для девушки русло. Новая тема была не краше старой. Это были военные воспоминания, которые оба собирались перенести на бумагу. Георгий заметил, похвалив жену, что она помогает ему работать с архивными документами и готовить мемуары. Юлия улыбнулась: "Естественно, должны же знать кому положено, что ты крутишь в своей голове и собираешься переносить на бумагу. Не зря же у тебя при первом шуме вокруг твоего имени изъяли все рукописи. Пока жив, ты для всех вождей опасен, наболтаешь чего не след". Но по- привычке сказала совершенно иное, что, мол, действительно она, Галина, молодец, эта задача как раз для неё. А вот ей, Юлии, муж не доверяет такое важное дело и работает один. Она же находясь рядом, имеет возможность поддерживать его до полуночи только морально и карандаши точить. Юлия старалась не смотреть на полезшие по лбу к волосам светлые брови Костика. Весь вид которого говорил: "Тебе ж в таком разрезе это было не надо?" Георгий попенял Рутковскому, тот, поглядывая на жену, похмыкал и разговор перешёл на детей и внуков. Но тема приятная во всех отношениях для любого, для этих двух была тоже не прозрачна. Каждый говорил только о части. Жуков помалкивал о старшей дочери, вскользь упоминая двух последующих и расписывая прелести последней малышки. Юлия прищурилась: "Ещё бы ведь по возрасту она твоя внучка, а внуков любят больше чем детей". Рутковский никогда, нигде не упоминал о фронтовом ребёнке. Юлия вздохнула: "Любая женщина с головой, думает о последствиях. У мужчин же не думает даже тот, кто по всем меркам должен бы. Как нужно быть устроенным, чтоб вот так вырывать целые куски из своих жизней. Опять же, женщина за малым исключением неспособна на такое, а эти сплошь и рядом". Костя приняв вздох жены по-своему, наклонился к её виску:- "Люлю, как ты себя чувствуешь?" Она кивнула, мол, нормально, продолжайте общение дальше, я вся внимания.

Прошло время и Жуков на очерёдном походе в театр оттеснив Рутковского и держа Юлию под локоть жаловался, что жизнь семейная не заладилась. Юлия чуть не брякнула: "Как это быстро?" Собственно, они и сразу были чужие друг другу. После рождения очерёдной дочери, а не сына интерес к новой спутнице у него почти угас. Их чужеродность видели все, кроме него. Одно связывающее звено- имущество. Мужская похоть коварная штука. К тому же, он человек другого поколения. Опять же, едва ли добавила гармонии и понимания в отношения такая большая разница в возрасте супругов. И что бы кто ни сочинял о любви, а такая разница не может не сказываться. Юлия поморщилась. На неё он произвёл очень тягостное впечатление: недавно ещё выглядел героем — бодрячком и вдруг сник, из лоснящегося счастьем стал каким-то сутулым и печальным. О как! Юлию так и подмывало выкрикнуть: "Опять!" А он продолжал брюзжать:

— Представляешь, пока не поставил штамп в паспорте была ангелом, а сейчас стерва стервой. Ну почему мне одни суки попадаются?!

Юлия слушала и улыбалась: "А чего ты ожидал, облезлый мерин. Молодая полная сил баба добилась своего. Она столько терпела твою похоть, мерзость… Пользовалась твоей глупостью. Теперь, когда пробил её час расправила крылья и показала товар лицом. Я понимаю почему накручивая тебя на твоих девочек тянет репу в свой огород. А ты разменял квартиру на Грановского вместо того, чтоб оставить её дочерям и продал их дачу. Обвешал её драгоценностями и дорогими тряпками, вместо того, чтоб помочь дочерям. Они помотались за тобой по всей стране и получили от собственного папочки подарок…"

Ещё позднее он хвастался Рутковскому, что по примеру того нашёл молодую девку медсестру, чтоб та родила ему сына. Галина упирается и ни на что не способна. И добавил, мол, если та, договорная, родит, то Галину он кинет, потому как надоела и распишется с медсестрой. Возбуждённый очерёдным планом, он подтрунивал над Костей и советовал последовать его примеру и тоже сделать ещё один заход за сыном. Рутковский отмахивался руками и ногами: "Упаси Бог! За первый раз не расхлебаюсь никак". Георгий же довёл свой план до конечной точки. Ребёнок у Жукова родился и точно, как хотел мальчик, но мёртвый. Поэтому все остались на местах. Юлия слушая исповедь мужа кривилась: "И смех и грех с Жуковым… Думает, старый- об женщин вытирает ноги, дудки, он грязью на их ногах висит. Как можно выставлять себя на посмешище?!"

Забираясь мужу пальчиками под китель и щекоча, посмеивалась:

— А ты с двадцатилетней родить ребёнка не хочешь?

Он делал Юлии страшные глаза и раздувал щёки.

В её взгляде отразилось сочувствие. Так и быть Юлия отпустила жертву.

Пройдут ещё годы. Не будет Кости, уйдёт молодой в землю Галина Жукова и Георгий будет жаловаться Юлии, что мать Галины принимает усилия стаскать его в загс. Юлия даже не улыбнётся. Перевёл себя на ерунду… Даже не так… Не любил ни одну, а только пользовался ими удовлетворяя свою физическую потребность, измывался подлец… Да он и не способен любить никого… Ни женщин, ни детей… Одного себя. В своём стремлении быть первым он перешёл все границы… Достижение цели любой ценой привело его к славе, но не сделало счастливым и любимым и ещё изваляло в грязи.

Юлия Петровна была не совсем права, у него была тайна. Этот не умеющий любить человек желал. С первого взгляда и до последнего вздоха он желал одну женщину. Естественно, по-своему. Частично поэтому, а не только в меру своего характера, он вольно обращался со всем женским полом не ценя ни одну. Так бывает. Но… Проблема была в том, что она была не доступна ему. Ему, Жукову?! По молодости решил: "Достану любым способом, но будет моя". В духе своего характера он кинется в борьбу за неё наломает не мало дров и даже совершит неприглядные поступки… Но ничего не добьётся. Он всю жизнь будет молчать о своём чувстве и позвонит ей на закате своей жизни находясь в госпитале в критическом состоянии, отослав от своей постели всех. По сути, он был уверен, что умирает. Она приедет. Он расскажет всё, как желал её молодую и не очень и вот сейчас… Покается… Она скажет вытирая ладонью слёзы со щёк: "Хватит разлёживаться, ишь надумал умирать, старый дурак, поднимайся!" и уйдёт. А он к удивлению врачей пойдёт на поправку и проживёт ещё чуть-чуть… Это чудо припишут другой женщине, но то была его тайна. Её он унесёт с собой в могилу. То его право.

Летом 67 года, Юлия Петровна опять уговорила мужа подлечиться в санатории. Здоровье всё больше начинало сдавать. За плечами не лёгкая жизнь. На людях крепился, а дома, сгорбившись, совсем по-стариковски шаркал. Перед кем рисоваться, притворяться бодреньким. Юлия видела и знает его всяким, терпит и любит… Он знает, что значит для неё много, она для него всё. А как же иначе, прожили вместе всю жизнь. Он виноват перед ней, страшно виноват… Но он надеется, что она простит его… и молит о том, чтобы её благодушному долготерпению не пришёл конец. Тут как-то, на праздновании юбилея Будённого, Костя сказал речь и поблагодарил его за участие в его судьбе. Он имел ввиду освобождение из заключения. Тот хмыкнул, а позже подкручивая усы отвёл его в сторонку.