Я поднимаюсь с места и без ощутимой оперативности выливаю в раковину недопитые напитки, отправляю оставшиеся булки в бумажные пакеты, к которым никто не притронулся.

И вдруг до меня доходит.

– Черт, – погрузив кисть в распущенные, еще влажные, волосы, я сжимаю их на затылке, – Господи, Маркус, не знаю, что на меня нашло. Я даже не предложила тебе позавтракать!

Возникаю, негодую на саму себя. Прижав руку к груди, честно признаюсь:

– Это совсем на меня не похоже.

Он продолжает осматривать мое лицо так, точно я какой-то экспонат в музее. Он исследует, отслеживает мимику и поведение. Мне вовсе не нравится, что он вглядывается в меня, как лаборант в свой научный эксперимент, потому что я – не его подопытный кролик.

Резко вдохнув, Маркус кивает в знак благодарности головой.

– Спасибо, я не голоден.

– Или просто обижен?

Ферраро начинает что-то говорить, но запинается. Он решает не заканчивать мысль, и когда я привожу стол и кухонный остров в порядок, мы вновь встречаемся глазами. Его, опасный, как бритва, взор вынуждает почувствовать себя маленькой провинившейся девочкой. Зачем-то затягиваю пояс халата потуже. Как так вышло, что я кажусь неуверенной и закомплексованной.

Позади. Все позади.

– Я… Подожди здесь, я оденусь… хорошо?

Уношусь в спальню. У Маркуса не было ни единого шанса что-нибудь мне ответить. Я не сумела бы выдержать еще нескольких минут нахождения с ним в одной комнате. Присев на край кровати, успокаиваюсь. Вдыхаю и выдыхаю пару раз. Сжимаю и разжимаю пальцы. Ладно, ничего такого не случилось. Просто я знаю теперь, что у Лукаса с Валерий ничего нет − это все фальшь. И просто мне потребуется вся моя невозмутимость и весь мой здравый смысл, чтобы объяснить Маркусу про нас с ним – ничего не может быть. Я обязана быть максимально бесстрастной, потому что не хочу его обидеть. Я не хочу сделать ему больно.

Мысли не покидает данная идея, пока я выбираю одежду, в которой отправлюсь на занятия. И когда надеваю ее. И когда наношу легкий макияж. Когда сушу волосы и снова плету косу, а потом передумываю и образовываю высокий пучок, скрепив его шпильками.

Выхожу к Марку; установка, которую я себе дала, проваливается. Я смотрю в его зелено-карие глаза, в которых много страдания, − флегматичность уничтожается. Как бы я ни старалась удержать хладнокровность и бывший настрой, это оказывается тщетным делом. Папа уже ушел, поэтому мы с Маркусом молчим: что у меня дома, что у него в машине. По радио передают трек “Let me Know” − для любителей корейской музыки. Я не понимаю ни слова, но мотив очень нравится. Он хотя бы отвлекает от того хаоса, которым пропитана моя жизнь в последние месяцы.

Мы подъезжаем к парковочным местам Тор Вергата. Ферраро останавливает красную Ferrari меж двух авто D-класса. Дверцы его спортивного железного коня плавно вспархивают вверх с помощью нажатия одной-единственной кнопки на панели инструментов. Прежде чем спрятать под «авиаторами» зеркала души и выйти из машины, Маркус со всей мощью, присущей ему, выдыхает.

– Я люблю тебя, – слетает с его губ печальная интонация. – Не обманывай меня, пожалуйста.

                        ****

– Оно очень красивое! Ты похожа… Я не могу подобрать слов, – делает комплимент Селест платью, в которое я облачилась.

Она и Доминик подвели меня к зеркалу и остались стоять позади, любуясь черным нарядом: кружевной корсет с тонкими бретелями, многослойная шифоновая юбка немного ниже колен. Лакированные туфли на каблуке в тон с красной подошвой и красная сочная помада на губах дополняют образ. Доминик пропускает через свои пальцы струящиеся по моим плечам крупные локоны.

– Твоя начальница не только книги хорошо пишет, – отмечает Сел, положив на туалетный столик мусс для укладки и круглую щетку для расчесывания.

Доми хихикает, соглашаясь с общей подружкой, но не отворачивается от моего отражения.

– Он будет восхищен, – едва слышно говорит она, одетая в очень короткое бардовое блестящее платье.

Мы встречаемся с ней глазами в зеркальной поверхности.

– Кого ты имеешь в виду?

Доминик фривольно прикусывает нижнюю губу.

– А о ком ты подумала в первую очередь?

Мы обе затаиваем дыхание в ожидании ответа одной из нас − меня. Доми подхватывает грусть в моем взгляде. Из солидарности. Я улыбаюсь, опустив голову. Правда, улыбка выходит горькой. Подруга стискивает в объятиях маленькую, заплутавшую в лабиринте судьбы, девочку. Девочку, что является мной. Доминик кладет подбородок на мое плечо, сделав тяжелый вздох. Она, наверное, размышляет о том, что Лукас встречается с Валерией − не со мной; она не в курсе об их договоре. Не понимаю, как Лукас пошел на это… А я тщательно прячу свою боль от посторонних: начало наших отношений было тайной, затем все раскрылось, и мы оба испортили то, что создали. Провести три месяца без любимого − настоящая пытка, и мы снова пришли к тому, что прячем чувства, а в моем случае − еще и знание, о котором распространяться пока лучше не надо.

Утром Маркус признался мне в любви иначе, чем в прошлый раз, в медпункте. Тогда он казался одержимым и винившим меня за свою любовь, а сегодня смотрел в мою сторону с необъяснимой преданностью. Лучше бы он не говорил ничего и не усугублял положение. Я выгляжу эгоисткой и лгуньей на его фоне. Нынешний Маркус − тот парень, в которого легко можно влюбиться. Девушки обожают его, у него масса хороших качеств, но мое сердце отдано другому мужчине.

– Я тоже хочу привести себя в порядок, – Селест бесцеремонно проталкивается к зеркалу во весь рост.

Обернувшись на нас, усмехающихся ей, она показывает язык, возобновив прихорашивания. Ей и не нужно ничего большее осуществлять со своей внешностью, потому что выглядит превосходно в безупречно синем платье. Этот цвет подчеркивает глубину ее голубых глаз, а строгие черные туфли добавляют Сел роста. Она − единственная блондинка в нашей компании. Причем натуральная. На самом деле, именно ей достаются слюнки почти всех парней. Футболисты, баскетболисты, теннисисты и другие студенты-спортсмены Тор-Вергата шеи сворачивают, дабы лишних десять секунд поглазеть на златовласого ангела. В Италии особо ценятся такие девушки. Селест повезло: она переняла внешность красотки-матери, а у той − скандинавские корни.

Доминик нарочно вздыхает, склонившись над Сел, и прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу. Притворяется, что сейчас потеряет сознание. Вместо оваций − наш дружный смех.

– Как же хороша! – изображая мужчину, басом изрекает эффектная брюнетка рядом со мной.

Селест щипает ее за бедро, закидывает в рот амаретти*2* и подгоняет нас к выходу, потому что ей пришло смс-сообщение о прибытии заказанного такси. Я хватаю с кровати клатч, исполняясь безумной взволнованностью. Если увижу их сегодня, как пару − а я увижу, − смогу ли выдержать это? Маркусу в конце вечера грозит стать моей жилеткой. Я не хочу ему плакаться, но он шагает со мной в ногу, а значит, некоторых вещей избежать не является возможным. Он, кстати говоря, не предложил сопровождать меня на вечеринке. Джорджо, безусловно, не станет для Доминик кавалером. И у Селест тоже нет пары. Невзирая на данные обстоятельства, я все равно надеюсь на то, что нам будет весело.