Продолжая бегать спиной вперед, он не отводит от меня взгляда, насыщенного ребячливой мечтательностью. Менять траекторию – не вариант. Лукас следует за мной, куда бы я ни подалась. Любой участок парка оккупирован им, если там нахожусь я.

– Удобно? – интересуюсь с неприкрытым негодованием.

– Очень. Мне нравится, что ты заплела волосы, с этого ракурса открывается выигрышный вид на твою косу. Знаешь, – раскидывая мыслями и руками, Блэнкеншип пускается в глубокомысленные объяснения, – возникают образы в голове такие… сексуальные. Эротические фантазии прямо-таки!

Я закатываю глаза, борясь с улыбкой. Не признаваться же, что его заигрывания доставляют удовольствие.

– Ты ничего этим не добьешься.

Он резко тормозит и ставит меня перед неизбежностью того же.

– Правда, что ли? – Каштановые брови подлетают кверху, глаза полуприкрыты коричневыми густыми ресницами.

Мое сердце переживает мерцательную аритмию, когда он вот так на меня смотрит. С откровенным желанием. Его мысли обнажены, я могу прочитать в его взоре все, что мне нужно. Он не скрывает. Он буквально говорит, что ему требуется. Ему необходима я. Женское самолюбие не дает сделать шаг вперед, первой сказать о не остывших чувствах, хотя не единожды предпринимала попытки. Конечно, в голубых глазах все просто читается, но я жду конкретики. Мне необходимо, чтобы Лукас официально порвал с Валерий и попросил меня быть с ним. Флирт никогда не воспринимается серьезно. И прозрачные знаки внимания − тоже.

Воспользовавшись концентрацией Блэнкеншипа на моих эмоциях, я срываюсь с места и, обогнув его мускулистое тело, уже совсем не трусцой бегу по тропинке мимо других таких же «спортсменов». Я знала, на что шла. Знала, что, в конце концов, он меня догонит, потому что, будем честными, ноги у него длиннее, передвигается он быстрее меня в несколько раз. Достигнуть удирающей девушки, с мыслями о которой засыпаешь, − проще простого!

Почувствовав адреналин, я смеюсь, потому что Лукас все ближе и ближе. Представляю, как он улыбается, оказываясь совсем рядом. И как на него накатывает разочарование, как только я опять выскальзываю из его рук. Это длится не больше пяти минут, но всего каких-то две-три сотни секунд дарят мне столько счастья, сколько за последние месяцы я не испытывала! Как дети. Мы с Лукасом похожи на резвящуюся ребятню. Нам не хватает водяных пистолетов – принялись бы обливать друг друга. Запыхавшись, я останавливаюсь под деревом, чтобы перевести дух. Британец опрометью поравнялся со мной. Он тяжело дышит, в этом я ему не уступаю. Уперев ладонь о ствол, Лукас скалится.

– Наигралась? – срывающимся из-за незапланированного кросса голосом спрашивает.

Затем его левая рука властно обвивает мою талию, и парень соединяет мою грудную клетку со своим поджарым торсом, который скрывается под верхом серого спортивного костюма от «Adidas». Глубокий и жаркий поцелуй рождается сам собой. Лукас меня не заставлял, а я не сопротивлялась. Нас просто потянуло друг к другу. И хоть в Риме не принято выражать свои чувства в прилюдных местах, я не могу отказать себе в маленькой слабости: обнимаю Лукаса за шею, проведя одной ладонью по горлу, дабы пальцем прикоснуться к выпирающему кадыку. Обожаю.

Он так горячо целует, что ноги перестают меня держать. Я бы хотела охватить своими бедрами его, но не могу перейти все границы. Дурманящие ласки языка Блэнкеншипа влекут за собой мои неудержимые ответы. Три месяца воздержания от пухлых, красивых губ сделали меня ненасытной, а Лукас умеет давать жизнь бабочкам внизу живота. Я надеюсь, он их тоже чувствует, поскольку невоздержные, неукротимые движения наших языков создают союз, который, пожалуй, может подарить оргазм.

Лукас пригвождает меня спиной к высокой пиние.*3* Его большая ладонь обхватывает мое тонкое горло. Он прикусывает мою нижнюю губу, опьянённо усмехаясь. Поймав ртом его улыбку, не разрешаю прекратиться поцелую, вызывающему во мне и в нем бурю эмоций. Мы избегали друг друга, делали вид, что больше нас нет. Но мы есть. И я уже не могу вообразить этот невероятный город без Лукаса и меня вместе – рука об руку, плечом к плечу.

Волнующее и прерывистое сплетение губ и языков, тем не менее, обрывается. Все, что мы делаем после – взаимно ласкаем взглядами ли́ца. Блэнкеншип трогает мои скулы, пальцами проводя выше, потом опускаясь обратно, задевая указательным мочку уха. Я кусаю нижнюю губу, не обуздывая образовывающейся упоенной улыбки.

– Я сюда на машине приехал, – исповедуется Лукас. – Так надеялся тебя увидеть!

– Не зря, – поднимая ладонь, зарываюсь пятерней в его короткие пряди.

– Не зря… Я намерен арендовать дом, есть варианты. Не хочешь посмотреть со мной?

Моя очередь выпускать смешок.

– Пытаешься меня в постель заманить?

Медленно склоняясь ниже, он облизывается. Вбирая дрожь, исходящую от меня, и неравномерное дыхание, привлекательный англичанин принимается посасывать мои губы. Я в его сильных объятиях таю… Откуда-то доносится звонкая мелодия, бедром ощущаю вибрацию. Это − телефон Лукаса в кармане спортивных штанов. Он, недовольно вздохнув, тянется за ним, а когда вынимает его, музыка звучит четче. Дюжий бархатистый тембр исполняет припев песни, похоже, в жанре соул:

«Становится труднее дышать,

Твою любовь непрерывно курю,

Это вредно для моего здоровья,

Это вредно для моих легких.

Твою любовь непрерывно курю,

Твою любовь непрерывно курю».

Проведя пальцем по экрану, Лукас без энтузиазма подводит смартфон к уху и рявкает в трубку:

– Что?

Я не могу различить, что говорят на том конце провода, но мне одно ясно определенно: мужчина – по всей вероятности − итальянец, беседующий с Блэнкеншипом, очень волнуется.

– Послушай, я плачу вам деньги, чтобы вы сами делали эту работу. Я не обязан…, – Лукаса перебивают, он замолкает, но от этого становится более жестким. – … Я не обязан, Эдмондо, ты слышишь, заниматься маркетинговым анализом рынка!.. Да, я сказал звонить мне, а не Лео, но не пустякам, черт возьми!.. Да у нас вот-вот старт продаж новой модели, все мои силы ушли на подбор подходящего пира-агентства, а вы… Перестань. Меня. Перебивать.

Лукас отходит назад на чуть-чуть. Он, ведя диалог на итальянском языке, жестикулирует пылко, как и здешние обыватели. Конечно, это приводит в восторг, но я не хочу, чтобы любимый нервничал. Когда я льну к нему и переплетаю пальцы наших свободных ладоней, британец лучше владеет собой.

– Ладно, – выдыхает Лукас. – Эдмондо, слушай внимательно: или вы работаете на полную силу, как и обещал мне Лео, перед подписанием мной договора, или я обращусь в отдел кадров и уволю вас к чертовой матери, – все это он произнес смиренным тоном. – Передай это своим подчиненным, покоряющим менеджмент! – Но в последнем предложении все-таки сорвался на крик.