Находиться в этом ужасном пределе не было никакой мочи.

Душа, да и тело страдали.

Яга чувствовала, что готова крепко сжать веки, обхватить голову руками и бежать, бежать сломя голову! Как здесь можно находиться хотя бы один час… а день?! А на всю луну, а если на год?! А если вечно?!

По спине Бабы Яги просквозил холодок ужаса, и она скомандовала:

– Морок сгинь!

Все сразу исчезло: серость, мгла эта непонятная. Проявились ноги и руки, а сама она оказалась стоящей на тонком высоком мосту. Внизу, на камнях, белели россыпи желтоватых людских костей. И не только людских. Здесь попадались ребра черепа огромных размеров.

Яга посмотрела вперед и не увидела конца и края этому, похожему на акведук, мосту. И тогда она повелела:

– Дверь в Тартар явись немедля!

И дверь появилась. Две величавых створки возникли из пустоты. Прямо на глазах они покрылись изморозью и сразу потянул холодный сквозняк, которому Ягуша по-настоящему обрадовалась. Ведьма посмотрела по сторонам и приблизилась к прекрасным и одновременно страшным дверям.

Левая створка двери приоткрылась, на ней были изображены непонятные письмена и движущийся объемный барельеф в виде батальной сцены, где многоглавые драконы изрыгали огонь на каких-то непостижимых одноглавых рептилий. Заглядевшись на такую красоту, Ягуша вздрогнула, пришла в себя и с опаской проникла в последний предел Нави.

Нежданно-негаданно гостью встретил хмурый осенний лес. Низкие черные тучи проносились над самыми верхушками остроконечных деревьев-великанов с колючими ветками и листьями. Несмотря на то, что кое-где на местном небе сквозь тучи свисали скалы и, казалось бы, небесным осадкам здесь взяться неоткуда, мокрый снег все-таки сыпал, иногда сменяясь дождем.

Под порывами ветра снежные комки завихлялись и били в лицо. Смотреть вдаль было нельзя, а вечной ведьме хотелось все внимательно рассмотреть, окинуть местность взглядом, насладиться зрелищем и возможностью постичь Тартар, но снег усилился и закрыл весь этот скорбный мир бело-серой шторкой.

Ягуша высмотрела под ногами путь Чернобога и пошла по нему. Шла недолго – замерзла от ненастья, остановилась.

– Зябко, – Яга язвительно улыбнулась – и в тот же миг на ней всколыхнулась искрящимся драгоценным мехом горностаевая шуба, а затем она от чего-то недовольно отмахнулась, как от назойливого насекомого, и вьюга тотчас прекратилась, растворились в поднебесной тьме тучи, и этот темный предел вдруг высветился маленькими, но многочисленными огоньками. По воле великой ведьмы светящиеся шарики возникали то тут, то там: на кончиках длинных шипов уродливых деревьев, на камнях брусчатой дороги, на выпуклостях скал и останцев. Весь этот мир заполнился призрачным светом и преобразился. Теперь он светился неподвижным звездным водоворотом.

Яга раззявила рот, удивленная собственным же колдовством, и пошла дальше. Весь Тартар представлял собой огромную, растянувшуюся на много десятков или даже сотен верст воронку. Все имеющиеся здесь дороги спускались по широкой спирали вниз, к центру этого мира. В самом низу воронки располагался Черный замок старого хозяина, бывшая резиденция Чернобога. Там пылал огонь, но что там сейчас происходит и как все устроено, Бабе Яге еще было невдомек – все-таки далеко отсюда присматриваться к деталям.

Ведьма двинулась по дороге и поняла, что пройти весь путь по уготованной спирали не сможет и за год, а проломиться напрямик, сразу к центру Тартара, сквозь этот колючий лес не дано, наверное, никому, даже сказочным одноглазым великанам.

Тогда она позвала:

– Демон Байталь, явись немедля, паршивец! Где ты, прихвостень кривого козла и сын черной свиньи?

Маленький крылатый упырь возник в воздухе вниз головой и спящим. Видимо, он перед этим цеплялся крючками на сгибах крыльев за привычный свод в Черном дворце или в уютной темной пещере и мирно спал. И сейчас, потеряв опору, очень сильно приложился мохнатой головкой о замшелые камни дороги Чернобога.

– Ой! Богиня! – удивленно протянул он, потирая растущую на лбу шишку.

– Отныне ты будешь белый!

И тогда почти черный, темно-коричневый мех летучего демона побелел, а хвост с двойным крючком приобрел противный светло-розовый крысиный оттенок. Тонкая кожица перепончатых крылышек посерела, но на фоне этой светлой серости сразу обозначилась сеть крупных и мелких черных сосудов, ведь кровь-то у демонов испокон веков была черная!

– За что хоть наказание такое, великая? – заплакал Байталь.

– За то, что ты обманул меня во второй раз! Если это случится в третий раз, я повелю, и у тебя рот зарастет, как и было тебе обещано.

Байталь выпучил глаза и трусливо закивал.

– Богиня, меня же в таком виде лупить будут и засмеют!

– Ничего, привыкнешь! – злорадно хохотнула Баба Яга. – Сто годков так походишь, а потом все само пройдет.

Байталь зарыдал, заламывая ручки, а ведьме показалось, что он снова врет.

– А ну не паясничай! – жестко заявила Яга. – Почему ты меня здесь, в Тартаре, не встретил? Думал, что в пределе Предательство навсегда застряну и выхода не найду?

– Не гневайся, великая! – быстро шептал Байталь. – Это не я! Не я! Это все он! Он и его родственнички подстроили! Куда теперь без этого отрепья!

– Мой старинный знакомец Вий Кромешник? – уточнила Ягуша, хотя и сама уже догадалась.

Упырь мельком кивнул и, оглядываясь по сторонам, продолжил разговор.

– Понимаешь, богиня, – теперь уже спокойным тоном принялся объяснять Байталь. – Сразу после твоей триумфальной победы над Чернобогом в нашей несчастной и бедненькой Нави начал главенствовать и верховодить Вий, пусть будет проклято его имя на веки извечные и детоньки его противные. Такие, как Фаг Пожиратель, Гиена Огненная и Мразь Окаянная и прочее семя Вия Змеевича, а нам, простой нечисти, теперь совсем плохо – тяжко и никудышно. Они даже женушку Чернобога с трона выгнали – Морану. Она теперь в Яви лютует, даже весной и осенью кружит – гневается. Всю Явь человечью заморозила к чертям собачьим, а у них своей Нави нет, вот и ревут, и плачут, и скулят все время, куцехвостные.

– Кто плачет? Кто скулит? – не поняла Яга.

– Черти собачьи скулят, – печально повторил Байталь. – При папеньке-то первородном все в чести были. Даже мы – прапраправнуки Змеевы.

Яга заметила бредущих по дороге Чернобога унылых серых грешников. У всех несчастных были неправдоподобно большие, гротескно расширенные глаза и раскрытые скривленные рты. Они шелестели мимо, раскачиваясь из стороны в сторону, уходя вниз по спиральному пути, ведущему к раскрытому огненному зеву дворца, где пропадали, на секунду вспыхивая.

– Дальняя у них дорожка, – заметила Ягуша. – Так они несколько лет к навьему пламени будут идти.