Когда в Сару разразилась полномасштабная гражданская война, были застигнуты врасплох даже эксперты. Поначалу средства массовой информации о ней почти не упоминали. Она воспринималась просто как одна из «пятидесяти с лишним войн, полыхающих где-то в самых отдаленных и отсталых частях мира, поэтому, если о ней и упоминали, то чаще всего как о „восстании“ или „мятеже“ — снисходительные термины, обычно применяемые для малозначительных событий.

Только нечто совсем уж кошмарное может помочь угодить на первые полосы газет. После того как приспешники Ктулу сбили «Боинг-747» компании «Лэнс Эрлайнз» с тремя сотнями пассажиров на борту и их трупы, багаж и электрогитары (на борту находилась рок-группа «Витамин Д») пришлось собирать на сорока квадратных милях сарийской пустыни, во всех газетах тут же появились аршинные заголовки и интервью со специалистами по такого рода проблемам. Каких-то до сих пор совершенно безвестных из Богом забытых колледжей и университетов ученых, проведших долгие годы своих размеренных жизней за изучением истории и обычаев небольшой арабской страны, вдруг начали цитировать налево и направо, будто каждое их слово было божественным откровением, ценящимся на вес чистого золота. Профессор Гернерт из Маскретского госуниверситета расходился во мнении с профессором Херрингом из Колледжа Алоха по поводу причин столь неожиданно расцветшей кровавым цветком революции в стране, до сих пор больше всего известной своим членством в ОПЕК. Доктор Куфферле из Сорбонны заявил, что причины известных событий чисто экономические и со временем все встанет на свои места. Профессор Оппехеймер из университета в Ширли утверждал, что это семейная распря и тянуться она может бесконечно. Пока все эти ученые мужи важно разглагольствовали, купаясь в лучах своей пятнадцатиминутной славы, Ктулу уже успел договориться с Ливией и Ираном, предоставив своим борцам за свободу возможность сменить старинные пукалки на «Калашников» и ручные гранатометы.

Однако, следовало отдать должное и Хассану. Он, со своей полученной в Калифорнийском университете степенью бакалавра бизнеса и почти не имеющий не только практики управления страной, но и тем более опыта командования армией во время войны, держался твердо и то и дело наносил внушительные ответные удары. Целль-ам-Зее без конца навещали его представители, проверяющие, как продвигается строительство, а заодно и привозящие с собой самые разные сведения, слухи и собственные измышления по поводу того, что творится в Сару. Чаще всего мы слышали, что молодой султан все делает правильно и, хотя ему пока не удалось обратить противника в бегство, он не отступает ни на шаг. Но Мортон Палм, бывший профессиональный солдат и человек, умеющий задавать вопросы, посвятил разговорам с этими чинушами довольно долгое время и постепенно вытянул из них совершенно другую картину.

— Американцы не желают прихода Ктулу к власти, — сказал Палм, — поскольку он олицетворяет собой тот самый фундаментализм, которого так опасается Запад. Поэтому они посылают Хассану своих военных советников. Но армия его не сильна и к тому же не слишком хорошо организована. Наивно думать, что после годичного обучения этих солдат можно будет послать в бой и рассчитывать на успех, а поскольку никто не ожидал от Ктулу такого внезапного и в то же время столь мощного удара, советники вообще растеряны и не знают, как быть. К тому же вы, должно быть, знаете, что американцам в партизанских войнах никогда особенно не везло. У них возникли серьезные проблемы, даже когда они вторглись в Панаму, где большая часть территории была им отлично знакома, а население в основном относилось дружелюбно. Более того, нет ничего наивнее пытаться использовать американскую боевую тактику на Среднем Востоке и ждать, что она сработает и там. Подобную же ошибку допустили русские в Афганистане. Никогда не следует забывать о географии, об обычаях народа, а самое главное — об уровне боевого духа противника. Американские и русские солдаты отличные профессионалы, но вот с боевым духом у них слабовато. Они просто делают свое дело, но на самом деле больше всего хотят целыми и невредимыми вернуться домой. Вот почему эти супердержавы так облажались в региональных конфликтах. Мало того, что их противник обычно живет на земле, где идет война, но, как правило, это еще и бедный люд, верящий в основном лишь в своего Бога и в страну, которую он им даровал с тем, чтобы они жили в ней и обороняли ее. Никогда не забуду, как по телевизору показывали похороны аятоллы Хомейни. Не помните? Так вот, Гарри, в них участвовало более миллиона человек, и многих, очень многих из них совершенно потрясла потеря духовного лидера, они были буквально вне себя от горя. На Западе же духовных лидеров просто нет. Да мы и вообще не понимаем, что это такое. Иранцы, пытаясь протиснуться к телу вождя, рыдали в голос и рвали на себе одежду. Мы тут на Западе, глядя на такое, обычно качаем головами, считая всех их совершенно свихнувшимися. Но они вовсе не безумцы — нет, они верующие, причем в глубочашем смысле этого слова. Ктулу располагает целой армией искренне верующих, отважных и беззаветно преданных ему людей. У Хассана же в распоряжении профессиональные солдаты, западные советники, лучшая экипировка. Но, оглядываясь на то, что происходило в этом мире за последние годы, становится окончательно ясно: подобная комбинация больше не приносит успеха. Теперь войну выигрывает дух — Иран, Афганистан, восстание палестинцев на Западном Берегу. Мы снова вернулись к войнам за Великие Идеи: за Бога, за отчий дом… Они пришли на смену войнам за кусок пожирнее. По-моему, это крайне интересно. Запад начинает беспокоиться. Бедные крестьяне восстают против своих за. севших в замках правителей. Простые люди, верящие в Бога и свою страну. И именно это вызывает тревогу! Я нередко замечал это по глазам израильских солдат, когда служил в тех краях. У них были пушки против палестинских булыжников, и, тем не менее, силы были равны, ни одной из сторон не удавалось взять верх над другой. Солдаты понимали это — я видел это по выражению их лиц. Это похоже на драку с ребенком, но ребенком, размахивающим своими крошечными ручками и ножками так отчаянно, что оказывается столь же сильным, что и вы.

— Значит, по-вашему, Хассан проигрывает?

— Пока нет. Еще рано судить. На данный момент он сильнее, поскольку располагает лучшими оружием и тактикой, но, если борьба затянется надолго, у противника будет время обучиться. И вот тогда враги станут опасны — потому что у них есть их Бог, их дух и стратегия.

Война затянулась надолго. Став удобно бесконечной, она снова вернулась куда-то в толщу газетных полос, а в вечерних телевизионных выпусках новостей постепенно спустилась на шестое место. Дикторы с трудом справлялись с названиями населенных пунктов и именами участников сражений с обеих сторон. То и дело проскакивали сообщения о каких-то тайных закупках русского оружия, после крупных наступлений мелькали фотографии распростертых на песке, подобно морским звездам, мертвых тел. Когда же по телевизору показывали фильмы о жизни Баззафа, перед камерами прыгали и махали руками веселые ребятишки. Какому-то подростку, которого корреспонденты перед камерой дотошно расспрашивали о погибших членах семьи, больше хотелось продемонстрировать недавно освоенное им искусство брейк-данса. И как вообще могли воевать такие счастливые и словоохотливые люди? На снимках Хассан выглядел очень молодым, сильным и способным. Он учился в Калифорнийском университете, был знаком с западным миром и даже собирался жениться на американской журналистке. Все это звучало как сценарий какого-то романтического фильма. Кто же посмел бы усомниться, что в конце концов выиграет именно он?