– Соглашусь. Неизвестно ещё, как мы с вами повели бы себя, окажись в подобной ситуации. Кстати, может, вы могли бы на карте указать примерное месторасположение этой аномалии?

– На карте? Хм…

Честно сказать, с топографией наш герой был знаком довольно поверхностно. В юности, когда ходили классом в краеведческий поход, он пытался вместе с другими ребятами что-то понять по карте, которую периодически на привалах раскладывал на коленях учитель истории, но все эти значки, изогнутые линии для него были китайской грамотой.

– Вы знаете, может, я на месте лучше сориентируюсь? – покаянно предложил инспектор. – Я ведь целый день плутал по этому злосчастному лесу.

– Что ж, так даже, пожалуй, будет лучше.

– А если мы найдём тот овраг – хотя не факт, что дело в нём, – и если портал каким-то чудом сработает, не боитесь отправиться со мной в будущее?

Император и шеф жандармерии переглянулись, невооружённым глазом было заметно, что оба находятся в некотором смятении.

– Думаю, Николая Павловича в вашем, сударь, будущем примут подобающим образом, – подняв подбородок, строго ответствовал Бенкендорф. – С ваших слов ясно, что династия Романовых пользуется уважением.

– Ага, только как мы докажем, что Николай I и есть государь? Или что вы – тот самый Бенкендорф? Заявимся в мэрию, например, а нас оттуда всех троих отправят в психушку.

– Куда, простите?

– В дом умалишённых. Разве что мы каким-то образом заставим людей идти с нами в этот выборгский лес и снова искать портал в надежде, что он опять сработает.

– И тогда вся компания переместится в ваше время, – заключил император и непроизвольно зевнул, прикрыв рот ладонью. – Так, ладно, утро вечера мудренее. Сегодня мы заночуем у Антона Филипповича, а утром… Утром, господин Копытин, невзирая на возможные последствия, мы отправимся искать то место, тот чудесный овраг, благодаря которому вы оказались здесь.

– Учитывая, сколько я блуждал по лесу… Не знаю, найду ли?

– Ну вы уж постарайтесь. Попытка, как говорится, не пытка. Ежели не найдёте, то отправитесь в Петербург, у нас будет время узнать ещё больше о том, что ждёт Россию. А кстати, как в будущем дело обстоит с масонством?

П оутру, в половине седьмого, Николай I скомандовал подъём. Но и к тому времени предупреждённая с вечера прислуга практически не спала, готовая в любой момент исполнить любую прихоть государя и его ближника. А ну как императору вздумается на рыбалку отправиться? Маловероятно, практически неправдоподобно, однако мизерная вероятность всё же существовала, поэтому наготове держали снасти и лодку.

Пётр Иванович из окна своей комнаты наблюдал, как государь и его первый помощник в простых рубахах и подштанниках с подвязками, словно простые смертные, направились к пруду, чтобы окунуться в прохладную с утра водичку конца августа. Глядя, как император с Бенкендорфом брассом, о чём-то переговариваясь, плывут к другому берегу, Копытман вспоминал вчерашние посиделки в бане и разговор с Николаем Павловичем. После всех треволнений инспектора просто вырубило, а с утра в голове было смятение: ничего ли не упустил, ничего ли не сказал лишнего, за что можно поплатиться головой… И насколько всерьёз восприняли его величество сказанное им за кружкой ядрёного кваса? А то ведь, вполне вероятно, посмеивается государь про себя, мол, чокнутый какой-то, мнит себя пришельцем из будущего, да как складно врёт – заслушаешься! И всех доказательств – швейцарский хронометр, хорошо хоть, вернули его, не конфисковали, последнюю, так сказать, память о той жизни. Если не считать опять же форменный костюм, но это всего лишь ткань.

До завтрака, как и обещал государь, всей честной компанией посетили литургию в местном храме, отчего на прилегающих улицах случилось настоящее столпотворение. По окончании службы всё ещё пребывавшего в лёгком шоке настоятеля император отозвал в сторонку, пошептался с ним о чём-то, показывая глазами на Копытмана, после чего батюшка на минуту исчез в алтарной, а по возвращении оттуда подозвал к себе инспектора и без лишних церемоний надел ему на шею православный крестик.

– Как тебя, сын мой, нарекли при крещении? – строго поинтересовался настоятель.

– Петром.

– Значит, апостол Пётр твой покровитель. Его образ при себе?

– Хм… Ну, в данный момент…

– Ясно, – грустно покачал головой батюшка и снова исчез в притворе.

Вернулся уже с маленьким образком апостола Петра на кожаном шнурке и тоже надел его на Копытмана. В сочетании с крестиком всё это показалось Петру Ивановичу достаточно увесистой конструкцией, но он вынужден был смириться, дабы не вызвать подозрений в своём искреннем православии.

Из храма вернулись в дом городничего, где завтракали вместе с Муравьёвым-Афинским и его семейством. Антон Филиппович был с красными от бессонницы глазами, так как за ночь умудрился состряпать достаточно подробный отчёт о положении дел во вверенном ему городе, с которым сейчас, за чашкой чая, знакомился Николай I.

– На бумаге не так уж всё и печально, но ревизора я к вам всё равно пришлю, – заключил император, откладывая отчёт в сторону.

– Ещё одного? – искренне удивился градоначальник.

– Почему ещё? А, вы имеете в виду Петра Ивановича… Ну, он, скажем так, ревизор не совсем по той части, хотя объём работ выполнил немалый. Так что с нашим отъездом здесь не расслабляйтесь.

– А что будет с этим студентом, Нехлюдовым? – встрял Копытман.

– С несостоявшимся цареубийцей? – обернулся Бенкендорф. – Я вчера распорядился, чтобы его в кандалах отправили в Петербург и заключили пока в Петропавловскую крепость. Посидит там до нашего возвращения.

Ровно в восемь выехали. В поездку и Николай I, и шеф жандармерии оделись по-походному. Был у них и такой вариант одежды, это вчера, приближаясь к N-ску, они проявили политес, переодевшись в парадное, дабы предстать перед местным населением во всём своём великолепии.

Процессия без лишней помпы направилась обратно по Симбирскому тракту, по которому вчера и прибыла. По пути новообращённый христианин, машинально поглаживая под сорочкой образок апостола Петра, всё больше смотрел в окошко, размышляя о своём вероятном будущем. Ежели не выгорит дело с оврагом, что ему приготовят император со своим верным оруженосцем? Заточат в неволе или, вызнав всё, что можно, отпустят на все четыре стороны?

– Долго ль ещё? – нарушил молчание Николай Павлович.

– Кажется, ещё две-три версты, там дорога такой поворот делает, – изобразил рукой змейку Копытман, – и мы на месте.

– Прекрасно! – потёр ладони император.

И впрямь, через пару вёрст такой поворот обнаружился. Пассажиры кареты спешились, охрана гарцевала рядом, зорко наблюдая за окрестностями.

– Ну что, куда дальше?

– Кажется, туда.