- И что же он тебе показал?

- Многое. – Голос Дункана стал задумчивым и каким-то… мягким. - Показал маленькую девочку в лесу – упрямую, немного перепуганную, но очень смелую. Показал… как ты меня тащила через дремучую чащу. Как отвоевала у Тишины. Знаешь, я рад, что не сошёл с ума и действительно видел тебя в той избушке, что это не бред воспалённого воображения… Передал разговор один ваш, вы заклятие обсуждали. В общих чертах я понял, но подробности ты мне будешь должна. Ещё… показал, как ты в одиночку защитила мой холд. Что это была ты той ночью - ты, а не Малена. И за это я тебе ещё непременно скажу спасибо отдельно. Потом. Будь уверена.

Ох. Вот тебе и друг – всё сдал! Я очень, очень смутилась. Но те ворчливо-ласковые нотки в голосе Дункана… они были слишком приятны, чтобы я так уж долго сердилась на Совёнка.

Когда Дункан остановил свой рассказ, я нетерпеливо засопела. До жути хотелось узнать, что ещё такого он теперь про меня знает.

- А дальше?

Вкрадчивый смех пустил новую волну мурашек, шевельнул мои волосы. Ладони снова провели по спине - вверх, меня будто гладили осторожно, как котёнка, успокаивая и приручая. Хотелось мурлыкать.

- Там был какой-то ещё разговор… я не совсем понял. Может, ты просветишь. Ты лежала здесь же, на постели – думаю, это было сегодня. Говорила что-то… про губы и поцелуи. Не напомнишь? Вдруг что-то важное.

О нет. Нет, нет, нет, нет, нет!!! Совёнок же не мог ему показать?.. Или мог?!

Память услужливо подсказала.

«Знаешь… я не жалею ни о чём. Здесь, в холде… я, кажется, впервые по-настоящему жила. За эти несколько дней я чувствовала… и любила больше, чем за всю предыдущую жизнь. Нет… об одном жалею всё-таки. Что не успела узнать, как это – когда тебя целует любимый мужчина».

Да - вот теперь я до конца уверилась, что лечение подействовало и я вернулась в своё тело! Потому что неожиданно остро и терпко почувствовала каждый миллиметр кожи, где мы соприкасались. Осознала, как именно мы соприкасаемся, и как ничтожно мало нас разделяет. Вспыхнула смущением, когда с кончиков его пальцев будто жидкий огонь пролился там, где осторожные движения ладоней вновь прочертили путь по спине... и ниже.

- Так что там с поцелуями – а, Сказка?

Он услужливо притворялся, будто плохо разобрал, что именно показал ему Совёнок в моём признании. Давал мне путь к оступлению. Давал шанс сказать, что ничего такого не было, или мой друг что-то напутал.

Я промолчала.

Колкий поцелуй в сгиб шеи, у самого плеча. Ближе, ближе – теснее объятие, уже совсем как свою, уже не сомневаясь, что я действительно только для него. Ведь теперь он знает мою маленькую тайну – о том, что моя кожа никогда не знала ничьих прикосновений. Только он, только его. Я снова дрожу – но теперь это другая дрожь, и пряный хмель струится по венам.

Я жива. Я живу.

И кажется, мне твёрдо намереваются это доказать, самым наглядным образом.

- Ты же… говорил, что теперь врач…

- Но мы ведь тебя уже вылечили… - хриплый шёпот вкрадчиво в самое ухо, дерзкий укус.

Нетерпеливые руки опускаются еще ниже – на пояс, вместо которого у меня вшитая в ткань тонкая верёвка… Обводят круг, едва касаясь... и останавливаются на узле.

Нет, всё-таки, если замерзающего насмерть человека с разбегу швырнуть в ванну с кипятком, у него может и сердце остановиться.

Слишком всё быстро.

Я ужом выкручиваюсь из его рук и скатываюсь с колен – лохматая, алеющая как в лихорадке, с бешено стучащим сердцем и полной сумятицей в мыслях. Спасаюсь бегством к противоположной стене. По дороге подхватываю с пола одежду. Натягиваю, что придётся. А пришлась его рубаха. На шнуровке у ворота.

Не сразу понимаю по блеску в потемневших глазах, что не так, но понимаю отчётливо, что смотрит он точно не в лицо. Опускаю голову и вспыхиваю ещё ярче, хотя казалось бы, куда уж больше. Подтягиваю выше ткань, к самому горлу. Шнуровка открывала чересчур много его жадному взгляду. Слишком непривычному взгляду – я пока так и не успела к нему привыкнуть. На мальчишку-оруженосца он никогда не смотрел так - чтобы бросало в жар, сердце трепыхалось пойманной птицей и подгибались колени.

Кстати, колени подгибались вовсе не фигурально. Всё-таки, я ещё была слаба. И мой «врач» этим немедленно воспользовался – в одно незаметное скользящее движение снова оказался рядом и подхватил меня на руки, я только ойкнуть успела.

- Поймал. Снова.

Дункан смотрел на меня пару мгновений пристально, не моргая… а потом потащил в коридор, ногой распахивая дверь.

- Куда это?!

- Ко мне.

- Зачем это?!

- Ну ты же не думала, что я тебе разрешу спать в этой комнате? А, Сказка? Она выстужена вся напрочь. Нечего было окна открывать.

Я поперхнулась дальнейшими возражениями. А он невозмутимо продолжил.

- И вообще, нам с тобой выспаться надо как следует.

На мой подозрительно-скептический взгляд ответили кристально честным и практически невинным.

- Ага, не смотри так, я действительно имею в виду всего лишь выспаться! Перед дорогой. Но если у тебя есть другие предложения, готов рассмотреть…

Я попыталась пихнуть его локтем, куда пришлось – к сожалению, без особого эффекта. Только сама ушиблась. Правда, коридор возмутительно быстро закончился, и возню пришлось прекратить.

В покоях лорда было просторно и тепло – слуги успели разжечь камин, и огонь весело потрескивал, наполняя комнату уютным мягким светом. А ещё одурительно пахло мясом и хлебом с подноса на маленьком квадратном столе в углу. Дункан перехватил мой взгляд.

- Тебя покормить с ложечки, радость моя? – тёмная бровь взметнулась в странном совершенно веселье, в уголках губ поселилась улыбка… к такому ему я тоже не привыкла, и смотрела теперь во все глаза недоверчиво. Было стойкое ощущение, что я всё время запаздываю в реакциях и ответах, и совершенно точно чего-то не улавливаю. Чего-то важного.

- Погоди… а что значит, «выспаться перед дорогой»?

Меня бережно поставили на пол. Босые ноги снова окунулись в подзабытую мягкость пушистого ковра. Они настойчиво подсказывали непутёвой хозяйке, чтоб она не вздумала ерепениться, потому что в этой комнате – просто чудесно, и тут и надо оставаться. Желательно, подольше. Я подавила неуместные порывы и постаралась сосредоточиться – внимание постоянно ускользало. Всё было действительно слишком быстро - стремительно, словно я камень, который долго-долго балансировал на круче, а потом стремительно с неё катится, всё ускоряя движение. В голове у меня явно посветлело недостаточно, чтоб сообразить, что вообще происходит.

Я повернулась к Дункану – должен же хоть кто-то быть оплотом здравомыслия и холодного…

Лорд Полуночного крыла совершенно не холодно, а очень даже тепло взял моё лицо в ладони и заглянул в глаза.