– Мэтью, жду вас в понедельник к одиннадцати утра. Не опаздывайте! – велел Крис и покинул дом.

– Что я наделал? – пробормотал Мэтью, когда за молекулярным биологом шумно закрылась дверь.

Вид у моего мужа был несколько шокированный.

– Не волнуйся, Мэтью. Все будет хорошо, – с несвойственным ей оптимизмом сказала Сара. – У меня хорошие предчувствия на этот счет.

Спустя три часа мы сели в машину. Я устроилась на пассажирском сиденье. Сдерживая слезы, я помахала Саре и Фернандо. Сара улыбалась, но ее выдавала поза. Тетка стояла, обхватив себя за плечи так, что побелели костяшки. Фернандо перебросился несколькими словами с Мэтью и сжал его локоть. Привычный жест прощания, принятый у Клермонов.

Мэтью взялся за руль:

– Можем ехать?

Я кивнула. Он включил двигатель.

Вместе с двигателем ожили и автомобильные колонки. Задребезжали клавишные, ударили барабаны, и к ним добавились пронзительные звуки гитар. Мэтью схватился за регулятор громкости. Это не помогло. Тогда он попытался вообще выключить проигрыватель. Индикатор погас, однако музыка продолжала звучать. Группа «Флитвуд Мак» советовала нам перестать думать о завтрашнем дне. Наконец Мэтью поднял руки, признавая свое поражение.

– Насколько понимаю, дом по-своему нас выпроваживает, – сказал он, выворачивая в проезд.

– Не волнуйся. Как только мы выедем за пределы усадьбы, музыка смолкнет.

Мы медленно двигались к выезду на дорогу. Благодаря великолепным амортизаторам «рейнджровера» я почти не ощущала выбоин.

Когда мы подъехали к дороге и Мэтью включил сигнал поворота, я собралась было оглянуться на родовое гнездо Бишопов, однако последние слова песни заставили меня вновь повернуться вперед.

– Не оглядывайся назад, – прошептала я.

– Вам принести еще чая, профессор Бишоп?

Молодой парень из числа «преппи»[21] с выжидающей предупредительностью смотрел на меня.

– Да. Не откажусь. Спасибо.

– Я мигом.

Парень подхватил со стола белый фарфоровый чайник и умчался.

Я посмотрела в сторону двери. Мэтью не появлялся. Он сейчас находился в отделе по набору персонала, где оформлял идентификационный бейдж. Я ждала его в изысканной атмосфере нью-хейвенского теннисного клуба. Интерьер главного здания заглушал звонкие удары мячей и крики ребятни, которая плескалась в бассейне, наслаждаясь последней неделей летних каникул. По залу прошествовали три девицы на выданье в сопровождении мамаш. Если они будут праздновать свадьбы здесь, им наверняка понравится.

Пусть это тоже Нью-Хейвен, но не мой Нью-Хейвен.

– Пожалуйста, профессор.

Мой внимательный официант принес новый чайник, распространявший свежий запах мятных листьев.

– Мятный чай, как вы просили.

Прежде я жила в Нью-Хейвене одна. Наша здешняя жизнь вдвоем с Мэтью никак не могла быть подобием той. Когда-то меня вполне устраивал домик с террасой на тихом, утопавшем в зелени деревьев отрезке Корт-стрит, отданном во власть пешеходов. Но обстановка там была куда более спартанская, чем во всех местах, где нам пришлось жить за минувший год, как в прошлом, так и в настоящем. Убранство домика состояло из вещей, купленных на распродажах, а то и на блошином рынке. Дешевая сосновая мебель, верно служившая мне со времен старших курсов, и множество полок, заваленных книгами и журналами. Кровать не имела ни изголовья, ни изножья. Я уже не говорю про балдахин! Но ее матрас был широким и манящим. После долгой, изнурительной езды из Мэдисона мы со стонами облегчения повалились на него.

Бо́льшую часть воскресного дня мы провели в хозяйственно-бытовых заботах, наполняя дом всем, что необходимо для нормальной жизни любой супружеской пары. Для Мэтью мы сделали запасы вина из магазина на Уитни-авеню, мне накупили разной снеди. Затем настал черед электроники. Ее мы купили столько, что хватило бы на компьютерную лабораторию. Мэтью ужаснуло, что у меня всего один ноутбук. В салоне на местном Бродвее мы приобрели два навороченных ноутбука и парный комплект прибамбасов к ним, а затем отправились прогуляться по кампусу. Мы брели мимо колледжей и общежитий, слушая карильон башни Харкнесс. Студенты только начинали возвращаться в университет и город. Они перекликались через лужайку. Кого-то не устраивали списки обязательной литературы, кому-то не нравилось, как составлено расписание занятий.

– Приятно вернуться сюда, – прошептала я, беря Мэтью под руку.

Казалось, мы пускаемся с ним в новое приключение. Мы вдвоем, и больше никого.

Однако сегодня все ощущалось по-иному. Я словно шла не в ногу с остальными и находилась явно не в своей тарелке.

– Вот ты где! – Мэтью возник перед столиком и, наклонившись, наградил меня долгим поцелуем. – Я скучал по тебе.

– Мы же расстались всего на полтора часа, – засмеялась я.

– Да. И разлука была слишком долгой.

Мэтью рассеянно оглядел стол: пустую чашку, чайник, к которому я не притронулась, блокнот с желтыми линованными страницами, где не было еще ни одной записи, и нераскрытый свежий номер «Американского исторического обозрения». По пути к Сайенс-Хиллу мы выудили его из моего переполненного факультетского почтового ящика.

– Как прошло твое утро? – спросил Мэтью.

– С меня чуть ли не пылинки сдували.

– Иначе и быть не может.

По пути Мэтью рассказал, что Маркус входил в число основателей этого частного клуба и что само здание выстроено на земле, некогда принадлежавшей ему.

– Вам чего-нибудь принести, профессор Клермон?

Я сомкнула губы. На гладком лбу моего мужа, между его проницательными глазами, появилась морщинка.

– Спасибо, Чип, но нам пора идти.

Нам действительно нужно было идти. Я встала, собрала вещи и сложила их в большую сумку из тех, какие носят на плече.

– Вы можете записать расходы на счет доктора Уитмора? – спросил Мэтью, задвигая мой стул.

– Разумеется, – ответил Чип. – Никаких проблем. Мы всегда рады принять у себя членов семьи доктора Уитмора.