Настойчивость стала визитной карточкой Бет. Она постоянно спрашивала, не хочу ли я познакомиться с Джессом, а я наотрез отказывалась. Я снова объясняла, что уже встречаюсь с одним человеком и меня это устраивает.

А потом эти отношения улетели в дальние края – в буквальном смысле.

Тем летом мужчина, с которым я встречалась, уехал и прислал из аэропорта письмо, в котором сообщал о своем решении расстаться со мной. Я открыла это письмо с огромной надеждой и тут же ощутила на щеках горячий румянец унижения.

Казалось, моя личная жизнь умерла смертью настолько мрачной, что о реанимации не могло быть и речи. Вера говорила мне, что Бог со мной, но я сомневалась, распространяет ли Он свое присутствие на мои сердечные дела. Я решила, что мои юношеские пророчества могут сбыться: действительно, если Чудо когда-нибудь выйдет замуж, это будет настоящее чудо.

В школе снова начались занятия, и я переехала на новое место. Это не было спонтанным решением. О моих планах снять другую квартиру стало известно в коллективе, и благодаря «сарафанному радио» подруга нашла мне жилье неподалеку от школы.

Эти дни были наполнены яркими эмоциями. Я обожала учить и веселилась вместе со своими учениками, которые смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Когда они говорили: «Мисс Чудо, вы – лучшая учительница на свете», это сглаживало острые углы жизни. Но я по-прежнему была одинока и хотела встретить человека, с которым у меня могло сложиться общее будущее.

День за днем я проверяла тетрадки и смотрела из окна моего нового патио на ухоженную маленькую площадь. Разноцветье ярких вазонов с ниспадающими лианами радовало глаз, поздние летние цветы цеплялись за ограждения балкончиков. Эта территория принадлежала сразу двенадцати многоквартирным зданиям. Я могла бы поселиться в любом из них и еще не знала, что выбор этой конкретной квартиры был частью удивительного плана моей судьбы.

Проходили месяцы. Летние вазоны исчезли с площади, и теперь вместо них за балконные ограждения цеплялись лед и снег.

Однажды пронизывающе холодным февральским утром я соскребала снег с ветрового стекла машины и разговорилась с соседом, который жил этажом ниже. Он был высок, дружелюбен, мой ровесник, с широкой голливудской улыбкой. Обычно мы здоровались на лестнице и перебрасывались парой слов. Честно говоря, я уже начинала в него влюбляться – а ведь мы даже не были знакомы.

В это февральское утро моего симпатягу-соседа обеспокоила безопасность других жильцов – тротуары, покрытые толстой ледяной коркой, стали очень скользкими. Он предупреждал каждого, кто проходил мимо, об опасных участках, и я поняла, что он, ко всему прочему, еще и добрый. Очищая наши машины ото льда, мы болтали, и он спросил, где я работаю.

– В школе на Второй улице, – ответила я.

Его лицо озарилось интересом, и снова мелькнула эта зажигательная улыбка.

– Там преподавала моя мама, – с гордостью сообщил он.

– Правда? – переспросила я. – Может быть, я ее знаю?

– Нет, – проговорил он тихим голосом, который звучал словно издалека и был полон печали. – Она погибла в автомобильной аварии.

Он принялся описывать прекрасные качества своей матери и рассказывать о стипендии, которую учредили общими усилиями ее родственники, ученики и друзья. Но слова эти звучали приглушенно, словно, для того чтобы добраться до моего мозга, им приходилось пройти через длинный туннель. Мое дыхание перехватило на морозном воздухе. Мой сосед, который представился как Джесс, был тем самым мужчиной, с которым я отказывалась знакомиться уже больше года! И вот он здесь, рядом со мной.

За девять лет, прошедшие со времен того памятного открытия, случилось многое. Мы с моими учениками собирали деньги для стипендиального фонда памяти Шэрон Льюис, сдавая в переработку алюминиевые банки. Мои мрачные прогнозы о том, как сложится моя жизнь, не оправдались. Моя фамилия все-таки изменилась, и я преподавала в школе до самого рождения нашего прекрасного малыша.

Теперь в ветреные ледяные утра я прижимаюсь к своему мужу Джессу в нашем теплом доме – и по-прежнему чувствую себя чудом.

Мой брат Джин прилетел ко мне в гости в Нью-Гэмпшир из Айовы, чтобы насладиться зрелищем осеннего листопада. Утром в День святой Терезы, 1 октября, мы первым делом поехали смотреть на красочные пейзажи нашего штата. Я питаю особую любовь к святой Терезе, которая обещала своим последователям дождь из мистических роз во времена невзгод.

Долгий день любования листопадом затянулся, я очень ослабела и устала – это следствие моего рассеянного склероза. Джин решил, что нам на сегодня хватит, и велел мне отдохнуть, пока он ведет машину.

Мы ползли по загруженному шоссе около часа, когда мимо нас на большой скорости пронесся темный седан. Я услышала, как мой брат ахнул, и открыла глаза. Машина с мигающими тормозными огнями взлетела в воздух, несколько раз перевернулась и приземлилась в лесу.

Мой брат свернул к обочине и побежал к перевернутой машине. Сумерки сгущались, видимость ухудшилась. Он обернулся и крикнул мне:

– В машине никого нет!

Я позвонила в службу спасения.

Джин бродил по высокой траве и подлеску в поисках человека, который был в машине. Он нашел немало обломков автомобиля, но не жертву аварии.

Еще несколько человек остановились у обочины, чтобы помочь ему. С четверть часа они тщательно прочесывали землю вокруг места происшествия. А потом в полной тишине Джин услышал тяжелое дыхание. Они нашли молодого человека в двухстах метрах от машины.

Брат вернулся.

– Диана, ты мне нужна. Он еще жив. Ты ведь медсестра…

Я сообщила в службу спасения, что водитель пострадавшего автомобиля найден. Джин помог мне выйти из машины и пробраться на костылях через кювет, заросший густыми сорняками, в придорожный лесок. Перед нами без движения лежал молодой человек.

Судорожные вдохи чередовались с периодами отсутствия дыхания – симптомы тяжелой травмы головы и близости смерти.

Джин взял из машины фонарик и посветил в лицо пострадавшего. Он был совсем юн, почти подросток.

Я поклялась, что он не умрет в одиночестве.

Я отвела с его лица темные каштановые волосы и заглянула в его глаза, открытые и тусклые. Вены на его шее вздулись, пульс был быстрым и неожиданно сильным.

А потом его дыхание почти прекратилось.

– Дыши, милый, – сказала я вслух, и взяла его за руку. Его кожа была еще теплой. Я погладила юношу по щеке и ощутила под пальцами колючую темную щетину. – Давай же, милый, дыши!

Он с трудом вдохнул.

Я сидела спиной к шоссе, поэтому не видела происходившей там суеты. Брат сказал, что прибыла полиция. Через пару секунд я услышала уверенный голос, пообещавший, что «скорая» выезжает.