В конце концов правительство решило проигнорировать Элис Гамильтон и Витрувия. Этилированному бензину дали зеленый свет. Полвека спустя государство передумало, а через пару десятилетий после этого экономист Джессика Рейес отметила интересный факт: стало сокращаться количество преступлений с применением насилия. Возможных причин этого явления много, но Рейес предложила такое объяснение. Мозг ребенка особо подвержен хроническому отравлению свинцом. Может быть, дети, которые не дышат парами этилированного бензина, во взрослом возрасте совершают меньше преступлений?

Различные штаты США выводили этилированный бензин из употребления в разное время. Рейес сравнила даты принятия законов о чистом воздухе с последующими показателями числа преступлений и пришла к выводу, что снижение уровня преступности больше чем наполовину, на 56 процентов, связано с тем, что машины перешли на неэтилированный бензин[541]. Конечно, это не доказывает, что использование этилированного бензина было ошибкой. В бедной стране власти могут прийти к выводу, что загрязнение — это та цена, которую стоит заплатить за прогресс. Потом, после того как доходы вырастут, они решат, что можно позволить себе ввести законы по защите окружающей среды. У экономистов есть название для этого принципа: он называется «экологическая кривая Кузнеца»[542], [543].

В случае этилированного бензина на такой компромисс идти не стоило. Действительно, благодаря добавке свинца коэффициент сжатия в двигателе повышается, что увеличивает мощность автомобиля. Но похожий эффект дает этанол, который при этом не влияет на мозг, если только его не пить[544]. Почему же General Motors продвигала не этанол, а тетраэтилсвинец? Циники могут заметить, что гнать спирт из зерна умеет любой старый фермер: его нельзя запатентовать и выгодно контролировать его распространение, а тетраэтилсвинец можно[545].

Есть и другой способ оценить экономическую выгоду от применения этилированного бензина: нужно поинтересоваться, сколько стоит переоборудовать машины на неэтилированное топливо после вступления в силу законов о чистом воздухе. Джессика Рейес взялась за расчеты. Оказалось, это стоит примерно в двадцать раз меньше, чем цена всех преступлений[546], не учитывая других затрат, понесенных из-за отравления детей свинцом. В школе, например, они получили меньше знаний[547].

Почему же в США так долго придерживались неправильного решения? Произошла типичная история об оспоренных научных данных и проволочках с введением правил, как было с асбестом[548], табаком[549] и многими другими вещами, которые медленно нас убивают. В 1920-х годах правительство призвало продолжить исследования, и еще четыре десятилетия этим вопросом занимались ученые, спонсируемые Ethyl Corporation и General Motors[550]. Политика предотвращения конфликта интересов в американских университетах сформировалась лишь в 1960-х годах[551].

Сегодня предостаточно угроз для здоровья людей. Безопасна ли генетически модифицированная пища? А как насчет наночастиц? Вызывает ли технология Wi-Fi рак? Как отличить мудрые слова Элис Гамильтон от необоснованных опасений чудаков-ретроградов? Такие катастрофы, какой обернулось применение этилированного бензина, преподали нам урок об исследованиях и принятии правил, но слишком оптимистично думать, что проблема решена полностью.

А что же ученые, которые придумали добавлять в бензин свинец? По всем свидетельствам, Томас Миджли был добродушным человеком и, может быть, даже сам верил в то, что можно каждый день мыть руки тетраэтилсвинцом, и ничего не случится. Но его изобретательская жилка оказалась губительной для многих. Вторым его крупным вкладом в цивилизацию были хлорфторуглероды (CFC) для холодильной техники, разрушающие озоновый слой.

После пятидесяти страдающий полиомиелитом Миджли применил свой изобретательский ум, чтобы поднять ослабевшее тело с постели. Он придумал хитроумную систему блоков и веревок. Они запутались вокруг его шеи, и он задохнулся.

На маленькой обветшалой свиноферме близ Уси в китайской провинции Цзянсу из такси выходит иностранец. Семья удивлена: они живут в конце разбитой дороги, ведущей через рисовые поля, и иностранные гости, которые приезжают на такси и просят разрешения зайти в туалет, — редкостное зрелище.

Незнакомца зовут Филип Лимбери. Он возглавляет агитационную группу под названием Compassion in World Farming и приехал на ферму не для того, чтобы ругать крестьян за условия содержания свиней, хотя они и удручают. Свиньи набиты в клетки, и им негде развернуться, но ведь и люди живут немногим лучше: туалет, как оказалось, представляет собой яму в земле между домом и свинарником. Лимбери здесь, чтобы узнать, не загрязняет ли свиной помет местные водоемы. Он пытался посетить крупные коммерческие фермы поблизости, но там его видеть не захотели. Поэтому он превратился в специалиста по семейным свинарникам.

Крестьяне рады поговорить. Да, они сбрасывают отходы в реку. Да, это запрещено. Но ничего страшного — можно подкупить чиновника. Затем Лимбери замечает гору ампул. Он рассматривает их. Это антибиотики. Их прописал ветеринар? Нет, объясняет крестьянка. Чтобы купить антибиотики, рецепт не нужен, а услуги ветеринара в любом случае стоят дорого. А препараты дешевые. Она регулярно вводит их свиньям и надеется, что благодаря этому они не заболеют[552].