В длинном доме была тишина и покой — дневная смена отсутствовала по делам, на нарах спали либо орки ночной стражи, либо те, кто вчера вечером чересчур рьяно праздновал завершение очередного дня и теперь отсыпался после бурной ночи. Немногие бодрячки копошились по углам.

Ласкарирэль прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться на ближайшем будущем. Что их ждет? Как долго они пробудут в этом городе? Увидит ли она когда-нибудь родной Остров? В конце концов, будет ли у нее ребенок от Хаука? Образы мелькали перед мысленным взором так быстро, что девушка не успевала сосредоточиться. Она сумела только понять две вещи — что-то должно непременно случиться здесь, в этом городе, и что впереди ее ждет чья-то смерть. Ничего точнее, увы, она увидеть, как ни старалась, не могла. И это означало одно из двух — либо события слишком далеко отстоят от настоящего момента и просто не успели проявиться, либо это первый признак того, что этой ночью все-таки произошло зачатие, и она…

Подумав о ребенке, девушка невольно покраснела и опустила глаза, хотя на нее и так никто не обращал внимания. Если это правда… если у нее действительно будет ребенок от Хаука… От Хаука, которого она почти уже полюбила… Но он же орк! А она — эльфийка. Их народам никогда не быть вместе. Они не должны быть вместе. Сама судьба, сама история предопределила им быть вечными врагами. Есть даже сказание о том, что эльфы — суть творения Света, а орки — Тьмы. И когда Свет одолел Тьму в решающей битве, побежденные и попали в рабство к победителям. И не должны были сбрасывать ярма до нового прихода Тьмы. Но эльфы утеряли Золотую Ветвь, и орки вырвались на свободу.

Ее размышления прервал скрип — кто-то уселся рядом. Ласкарирэль встрепенулась — рядом пристроился молодой орк. Его скуластое лицо с выдающейся вперед челюстью и раскосыми глазами было еще лишено шрамов и татуировок, как и обнаженные до плеч руки. Только темные волосы были собраны в хвост, что изобличало в нем воина. Он рассматривал девушку с каким-то странным выражением.

— А ты ничего, — промолвил он. — Красивая… У вас, светловолосых, все девушки такие?

— Почти все, — осторожно ответила Ласкарирэль.

— Ты красивая, — повторил он, придвигаясь ближе. — Я слышал, как вы там… ну, сегодня ночью!

Ласкарирэль почувствовала, что опять краснеет. Этой ночью она предавалась любви с пылом, какого от себя не ожидала. Радость жизни бурлила в ней и требовала выхода.

— Ты горячая штучка, — продолжал тем временем шептать молодой орк. — Мне понравилось, как ты тогда… ну, сегодня… Слушай, пойдем со мной, а? Будет так же здорово, я обещаю!

Его рука легла на ее колено, вторая уже пристроилась обнять за талию.

— Тебе понравится, — возбужденно шептал он. — Ты такая красивая… и так хорошо пахнешь… Пошли! Никто ничего не узнает! Ты не думай! Я умею! Я все могу! Мне уже двадцать пять лет…

Двадцать пять — по орочьим меркам, он был совсем мальчишкой, в расцвете подросткового возраста. Для эльфа это тем более было очень мало. Сам орк, видимо, тоже понимал, что слишком молод, поэтому забормотал, смущаясь еще больше:

— Ну почти двадцать пять… скоро будет…

Ласкарирэли внезапно стало смешно. И неуютно.

— Я не могу. — Она пошевелила ногой. — Я привязана!

— А… Это ничего не значит! — заторопился паренек. — Можно и здесь! Я быстро!

Но он больше ничего не успел предпринять. Снаружи послышались шаги и голоса. В небольшом тамбуре, устроенном специально, чтобы не впускать зимой холодный воздух внутрь, затопало несколько пар ног. Что-то спросил часовой. Ему ответил приглушенный голос.

— Сотник Уртх! — Молодой орк переменился в лице и кубарем скатился с нар. — Не говори ему ничего… Но я не прощаюсь!

Он успел исчезнуть прежде, чем дверь распахнулась и на пороге показались уходившие во дворец.

Княжество Ирматул считалось одним из самых богатых и крупных на человеческом западе. С юга его подпирала Великая Паннория, с востока теснились Вольные Княжества — кучка государств, постоянно занятых тем, что переделывали свои границы и пытались оттяпать кусочек у соседей. С севера, за Бросовыми Землями, где не было никакой власти и где чудом уцелели племена и народы, оставшиеся от прошлых эпох, был Радужный Архипелаг. На западе до самого моря медленно догнивали остатки некогда могучей Империи. Сейчас она распалась на восемь независимых государств, которые то пытались опять объединиться, то затевали друг с другом войны. Еще одна Империя, Змеиный Союз, раскинулась далеко на востоке, за Великой Степью, где кипела своя жизнь. Были, правда, и другие страны и народы, например, вечно смердящее (в прямом и переносном смысле) Предболотье или, скажем, Эвларское герцогство, но о них на уроках географии в школах Ирматула предпочитали упоминать вскользь или умалчивать совсем — в зависимости от проводимой в отношении них политики.

Князь Далматий правил Ирматулом уже почти тридцать лет — довольно средний срок с точки зрения орков и совсем чуть-чуть по мнению эльфов. Но для краткоживущих людей это была пропасть времени — те, кто родился в год его вокняжения, успели стать родителями и жили в твердой уверенности, что такая жизнь продлится еще лет двадцать, не меньше.

Орки служили при дворе уже больше сотни лет. Иметь на службе орочью сотню считалось делом не только нужным, но и престижным. Как наемники, орки стоили очень дорого, и в истории было несколько случаев, когда военные перевороты целиком и полностью зависели от того, на чью сторону встали смуглокожие татуированные наемники. Один такой эпизод имел место даже в истории самого Ирматула, когда княжество сто тридцать семь лет тому назад решило обрести независимость — младший принц Великой Паннории твердо решил, что не будет ходить под рукой старшего брата, и затеял маленькую войну. Свое собственное княжество он собирал «с миру по нитке», но старший брат все равно послал против него войска. Исход битвы решили именно орки, в самый последний момент перешедшие на сторону младшего брата. Собственно, тогда даже битвы не случилось — едва люди поняли, против кого намерены драться орки, как войска сложили оружие, а командиры начали спешно писать мирный договор.

— Мы тут еще и символ независимости, — просвещал Хаука сотник Уртх по дороге во дворец. — Так что веди себя соответственно!

Хаук только хмыкнул.

Дворец князя Далматия (третьего по счету носящего это имя) был роскошным. Розовый с серо-белыми прожилками местный мрамор соседствовал с привозным голубоватым гранитом и белым камнем, который доставали откуда-то с берегов Внутреннего моря. Белый камень был весь покрыт причудливой резьбой, а кровли покрыты пластинами ложного серебра, сверкающего на солнце. Сам дворец был многоступенчатым, и каждый уровень окружали сады и аллеи, отгороженные крепостной стеной.

Внутри тоже все было мраморным и резным. Все было нацелено на то, чтобы поразить воображение гостей и дать им почувствовать себя жалкими и слабыми перед величием княжества Ирматул. Чего стоил один только Малый Парадный Зал, где всегда (за исключением Пиршественной Колоннады) князь Далматий принимал орков! Четыре ряда колонн теснились вдоль стен, покрытых росписью. Потолок тоже был расписан и залит невесть откуда идущим светом. Пол покрывала причудливая мозаика. Во всем этом явно чувствовалась рука эльфийских зодчих — только они могли при явном отсутствии окон залить потолок светом и так тщательно выложить мозаику — с какого угла ни посмотри, узоры всегда менялись, перетекая один в другой. Кроме того, пол немного повышался в сторону трона, так что идущие всегда были вынуждены прикладывать усилия и ощущать, что до власти не так-то просто добраться.