— У каждого по-разному: Тео накрыло первым, еще пока он спал, потом меня и Кэт, сейчас настала очередь Байрона…

Ллевелис побледнел. Слабительное подействовало на Тео во сне?

— А… я? — затаив дыхание, спросил он наконец.

— А что ты? — немного удивилась Злата. — Проспал двое суток, жив-здоров. По ходу, на тебя не подействовало вообще.

Злата первой пошла дальше по лестнице. Остальные последовали ее примеру.

Ллевелис шумно выдохнул. Спасибо папе демону! Вот это был бы позор — правитель Матэнхейма не заметил засаду и был подстрелен двумя сорванцами, вследствие чего обделался во сне. М-да-а-а-а!!!

— И кстати, коли уж с тобой все в порядке, давай по-быстрому обедать и сваливать из этого детского сада, — сказала Злата, поднявшись на этаж.

— Что?! — Ллевелис сбился с шага. — Откуда-откуда?

Как дети могут быть связаны с садом? Может, это была деревня дриад? Так вроде он ничего такого не чувствует. Хотя, может, это последствия воздействия зелья?

— Забудь, — устало отмахнулась его леви и, прежде чем открыть дверь, за которой слышался шум, посоветовала: — Лучше приготовься.

Девушка вошла первой, за ней юркнула Кэт. Последним вошел Ллевелис и едва успел увернуться от летящей на него подушки. В комнате бегали, прыгали, смеялись, плакали и орали дети разного возраста. Ллевелис насчитал восемь мальчиков и шесть девочек, не считая Валду у него на руках.

Первые несколько мгновений Ллевелис был оглушен происходящим. А вот девушки сразу попытались взять ситуацию под контроль: Злата принялась громко просить и уговаривать сорванцов успокоиться. С таким же успехом можно было попытаться уговорить остановиться несущееся на тебя стадо обезумевших лембу — крупных рогатых животных, которых жители деревенек в Матэнхейме держат ради их мяса и молока. Сами по себе эти «зверушки» смирные, но если они собираются в стадо и их что-то пугает, то лучше на их пути не попадаться.

Кэт, несколько секунд понаблюдав за мучениями подруги, решила действовать по-своему, и Ллевелис не мог не признать, что ее метод куда эффективнее. Хотя, конечно, и не одобрял такого обращения с детьми.

Чародейка рыкнула так, что даже он сам испуганно присел:

— А ну, заглохли все!

Злата тоже испуганно подпрыгнула, а потом, когда в комнате наступила тишина, повернулась к подруге и зашипела:

— Катька, нельзя так, они же дети…

— Можно.

— Нет, ты их пугаешь…

— Нет, я их — дрессирую! — убежденно возразила Кэт. — Эй ты! Мелкий рыжий засранец! Я все вижу!

Она ткнула пальцем за спину Злате, намекая на парня, который, видя, что девушки отвлеклись, как раз замахнулся подушкой для удара.

— Катька, перестань! Они же дети, а не животные… — возмутилась Златослава, но подруга ее перебила:

— Не вижу принципиальной разницы — маленькие, непослушные, постоянно орут, и если ты, белобрысый, еще хоть раз замахнешься на того мелкого прыщавого рядом, то я тебе твой прутик в узел скручу! — выпалила Кэт на одном дыхании, поэтому подросток, к которому она обращалась, не сразу понял, что говорят о нем. Он как раз собирался хорошенько всыпать стоящему рядом лысому мальчику с большими передними зубами и вытянутым носом. Но стоило смыслу сказанного Катериной дойти до него, как бедняга густо покраснел и тут же превратился в образец альтруизма и братской любви, поглаживая парнишку по голове. Правда, лысый парень из расы ботаков. Значит, он такой же подросток, как и стоящий рядом блондин, и вполне мог дать сдачи.

Тем временем Златослава не сдавалась.

— Просто ты не даешь им шанса проявить себя с лучшей стороны! — Ее щеки раскраснелись от негодования. — Я докажу, что ты ошибалась.

— Валяй, — флегматично позволила Кэт и отошла в сторонку.

Злата попросила детей собраться для того, чтобы идти в столовую. Но добилась лишь того, что эти сорванцы постепенно вновь стали шуметь и бегать. Тогда решил вмешаться Ллевелис. Ему хотелось, чтобы леви больше верила в себя и в то, что может справиться с детьми. Иначе, когда придет время, она не захочет своих из-за плохих воспоминаний.

Ллевелис накинул морок, чтобы Злата ничего не заметила, если вдруг обернется, и принялся максимально быстро трансформироваться в демона, стараясь не шуметь. Конечно, ни о каком полном превращении речи и быть не могло — просто отрастил себе клыки и когти. Но детям и этого должно хватить. Он подошел к Злате сзади и скинул морок. Дети начали замирать на своих местах почти моментально — кто стоял на кровати, кто застывал с подушкой, занесенной для удара. Один из детей споткнулся, упал, да так и остался лежать.

Злата, обрадовавшись, что ее увещевания наконец подействовали, с улыбкой повернулась к друзьям:

— Вот видите!

Ллевелис, едва-едва успевший накинуть морок, скрывший его истинное обличье, лишь ободряюще улыбнулся. Говорить сейчас он не мог, разве только рычать. А Кэт, видевшая и его превращение, и морок, фыркнула, закатив глаза к потолку:

— Подумаешь!

— А теперь, дети, все дружно строимся и…

Злата так и не поняла, что произошло, но дети дружно заплакали. И чем больше девушка пыталась их утихомирить, тем громче они ревели. Ллевелис попробовал ей помочь, но только еще больше напугал детей. И малыши, и подростки ревели и орали, пытаясь спрятаться от него, забившись под кровати. Кэт, знающая истинную причину истерики детей, но по вполне объективной причине не имеющая возможности о ней рассказать, громко хохотала. Когда кто-то из детей вытолкнул вперед подростка-ботака, чтобы его съели, а остальных пощадили, ее и вовсе накрыло. Чародейка упала на колени, потом и вовсе встала на четвереньки, не в силах удерживать вертикальное положение. Она хохотала так, что даже живот болеть начал.

Ллевелису хотелось провалиться сквозь землю. Изначально его план подействовал как нужно — дети испугались и присмирели. Чего не стоило делать, так это снимать морок и победно улыбаться зазнайке-чародейке. Улыбающийся демон — зрелище, которое не каждый взрослый выдержит, что уж говорить о хрупкой детской психике. Неудивительно, что самые маленькие и ботак, которого ему предложили в качестве жертвы, описались. Бедняга ботак — это отдельная история. Он пытался вернуться к группе детей, из которой его единогласно выперли. Но ему это не удавалось ни с помощью уговоров, ни с помощью угроз, ни даже с помощью попыток откровенного подкупа.

В общем-то Ллевелис понимал детишек. Ботаки известны своим коварным и вероломным характером. А еще их хлебом не корми — дай настучать на грехи ближнего, подставить соседа и облапошить любого. Не любят их в Матэнхейме, одним словом.

В конце концов, Злата просто не выдержала и выскочила из детской спальни как ошпаренная.

— Хватит ржать, — мрачно рыкнул Ллевелис, обращаясь к Кэт. — Встань и сделай с ними что-нибудь.