что ничего из моего прошлого не изменит того, что он ко мне чувствует. Почему он всегда меня защищал. Почему он так крепко обнимал меня вчера ночью и тихонько всхлипывал у меня за спиной. Может, его поглотило чувство вины.

Неужели я и правда влюбилась в парня, который меня изнасиловал?

Я отказываюсь в это верить. Я пытаюсь убедить себя, что это был не он. Но бесполезно отрицать правду на фотографии. Я включаю музыку и бездумно смотрю на уменьшающийся внизу город. И когда суша в иллюминаторе сменяется океаном, я прощаюсь с Нью-Йорком.

Глава 24. Мейсон

Подготовительные тренировки закончились. До тренировочного лагеря еще полтора месяца. Все складывается как нельзя лучше. Я планирую проводить каждую свободную минуту с Пайпер и Хейли. Для последнего придется немного поподлизываться к Кэссиди.

Мой адвокат сказал, что добиться совместной опеки, скорее всего, будет не очень сложно. Сейчас это довольно распространенная практика, даже при такой требовательной работе, как у меня. Но на это потребуется время.

Я стараюсь не думать о том, как поведение Кэссиди может повлиять на мою дочь. Я был бы готов побороться и за полную опеку, но без доказательств, без веских улик, что Кэссиди ставит под угрозу жизнь Хейли, я не смогу ничего доказать. Я могу лишь надеяться, что это было разовым происшествием. Я много раз видел Кэссиди пьяной, но это всегда было в Нью-Йорке, и она была не за рулем, так что это показалось мне не очень важным. Но в субботу вечером все было не так. Она была совсем невменяема. И тот говнюк, с которым она была! Я вздрагиваю при мысли о том, что Хейли может общаться с кем-то вроде него. Я всегда знал, что Кэссиди шлюха, но если она еще и принимает наркотики… Черт! Не хочу даже думать об этом.

Подумаю лучше о Пайпер. В прошлые выходные мы преодолели важную веху. В то, что с ней случилось, просто невозможно поверить. Это хуже, чем я предполагал – я думал, что какой-то бывший парень применил к ней силу, или – в худшем случае – на нее напал незнакомец. Но боже! Ее насиловали несколько парней, пока она была накачана снотворным до бессознательного состояния? Я испытываю тошноту при одной мысли об этом. Я слишком хорошо знаю, каково это – не знать, где заканчивается кошмар и где начинается реальность.

Пайпер доверилась мне. Она открылась мне, а потом позволила всю ночь держать себя в объятиях. Я знаю, что она считает, что никогда не сможет полностью довериться мне, но думаю, что она ошибается. За несколько коротких месяцев она поборола уже так много страхов. Она позволила мне целовать себя. Прикасаться к ней. Ласкать ее языком. А ее оргазмы… Если бы я попытался представить себе идеальный оргазм, то он все равно в подметки бы не годился настоящему, когда она потеряла контроль и наслаждалась ощущениями, которые я ей доставил.

Я бегу по беговой дорожке, а мое воображение буйствует при одной только мысли о сексуальной родинке у нее на бедре. О соблазнительной татуировке у нее под ухом. О ее идеальной молочно-белой груди, которая – клянусь! – была сделана специально, чтобы помещаться в моих ладонях. О сладком терпком запахе у нее между ног.

Перестань!

Я увеличиваю скорость на беговой дорожке и громкость музыки в наушниках, чтобы не думать ни о чем, кроме этой драконовской скорости.

Завершив пробежку, я оглядываю зал. Я пришел пораньше в надежде встретиться с Пайпер. Поскольку в следующем месяце я свободен, я подумал, что мы могли бы тренироваться вместе.

Я не разговаривал с Пайпер с тех пор, как она ушла от меня вчера утром. Мы оба пропустили воскресный обед в ресторане на Лонг-Айленде. Думаю, ей нужно было время, чтобы все осознать. Если то, что она сказала, – правда, то кроме Чарли, ее родителей и теперь меня, об этом больше никто не знает. Черт, да что там, я и сам еще не до конца это осознал. Я все еще перевариваю то, как ее признание связало нас на каком-то невероятном уровне – я думал, что никогда не испытаю ничего подобного ни с одной женщиной.

Я люблю ее. Я в этом уверен. И я намерен сказать ей об этом, как только смогу. Разъясню ей все на розах мистера Ти, если понадобится. Я готов на все, чтобы она поверила, что я целиком принадлежу ей. Что я с ней надолго. Не важно, сколько времени мне потребуется. Я говорю о свадьбе, детях, соседних участках на кладбище. Все по полной программе.

Я делаю глоток воды и смотрю на бутылку – маленький кусочек пластика, который теперь так много для меня значит. Я обещаю заказать себе домой десять ящиков воды, как только выйду из зала.

Я смотрю на беговые дорожки, потом на силовые тренажеры. Прохожу мимо боксерских рингов, надеясь заметить Пайпер.

– Как поживает мой любимый недооцененный и недозагруженный футболист?

Я оборачиваюсь и улыбаюсь своей любимой гендерно-нейтральной подруге. Ну ладно, своей единственной гендерно-нейтральной подруге.

– Привет, Трик! Как жизнь?

– Отлично! Кипит, – отвечает она. – Так сильно кипит, что, думаю, начальству стоило бы повысить мне зарплату, – подмигивает она мне.

Я смеюсь.

– Рад это слышать.

Потом еще раз оглядываю помещение через плечо.

– Я разминулся с Пайпер?

Трик смотрит на большие часы, висящие на стене.

– Хм… – Она наклоняет голову и размышляет. – Нет, вы не разминулись. Пайпер еще не приходила, – отвечает она, снова поворачиваясь ко мне. – Это странно, потому что сегодня понедельник и рестораны закрыты. Более того, по-моему, с тех пор как мы познакомились, Пайпер ни разу не пропустила тренировку в понедельник, не считая дня после марафона.

Мое хорошее настроение тут же улетучивается, а сердце внезапно проваливается в живот.

Что-то не так. И готов поспорить, что это как-то связано с субботним вечером. Может, она передумала насчет меня после того, как я узнал ее тайну? Может, она думает, что я буду относиться к ней иначе, что не захочу к ней прикасаться, узнав, что с ней случилось? Это очень далеко от правды. Мне просто нужно убедиться, что она это понимает.

Я достаю телефон и пишу ей эсэмэс.

Я: Привет, милая! Жаль, что не застал тебя в зале. Сможем сегодня встретиться?

Я еще немного болтаю с Трик и другими посетителями спортзала, но мое внимание в основном сосредоточено на телефоне. Я жду, когда он завибрирует с ответом