«… Вор и трус…»

Голос становился более прерывистым, неясным и измученным. Несмотря на слабеющий дневной свет, Мейкпис едва видела дымный образ, он вертелся и извивался, словно накинулся сам на себя, вырывая клочья из собственного духа.

– Занимательно, – заметил доктор, очевидно наблюдавший то же явление.

– Прекрати… – прошептала Мейкпис. – Ливуэлл Тайлер… Пожалуйста, прекрати.

Предоставленный себе призрак сам себя сведет с ума и уничтожит пытками.

– О, пожалуйста, нет, – вторил доктор, словно разгадав течение ее мыслей.

– Послушай, Ливуэлл, – прошептала Мейкпис, пытаясь заставить измученного духа заметить ее. – Как насчет вторых шансов?

– Я… я их не заслужил.

– Зато заслужила я! – Мейкпис сменила курс. – Я бегу от грешника, готового подвергнуть опасности мою душу. Нужно найти место, называемое Уайтхоллоу. Ты мне поможешь?

Мейкпис отмеряла шагами милю за милей, пытаясь игнорировать горячие, напыщенные речи доктора Квика.

– О чем ты только думала, – не унимался он, – когда брала в помощники вражеского солдата? Разве в нашей маленькой компании и без того не достаточно разные взгляды?

– Мастер Тайлер знает дорогу в Уайтхоллоу, – оправдывалась Мейкпис. – Кроме того, нам необходим кто-то, знакомый с солдатским делом.

– Вполне вероятно, он может решить перерезать нам глотки, – пробурчал доктор. – И он когда-нибудь прекратит этот адский шум?

Еще на ферме Мейкпис объяснила суть своего «дара» Ливуэллу, и тот, казалось, понял, что она предлагает. Его дух успокоился и перестал рвать себя на части. Однако, оказавшись внутри, призрак молчал целый час, после чего принялся молиться, неустанно и истово. И с тех пор не умолкал, несмотря на все попытки Мейкпис поговорить с ним.

Она не хотела признавать, что начала задаваться вопросом: неужели доктор прав? Возможно, принять дух Ливуэлла было глупостью и слишком поспешным решением. Но наблюдать, как изводится призрак, было невыносимо.

– Возможно, ему нужно время привыкнуть, – сказала она доктору.

– У него нет времени привыкать, – отрезал тот. – Как только мы пересечем границу Бакингемшира, нам понадобятся указания, куда именно идти.

Продолжая шагать, Мейкпис видела, как неяркое солнце достигло зенита и снова начало опускаться за горизонт: день уже клонился к вечеру.

Покинув ферму Эйксуортов, она ни разу не остановилась. Не смела. Где-то в этих краях затаился Джеймс, и он снова охотится на нее.

Мейкпис знала, что пересекает ничейную землю и что в любой момент может наткнуться на солдат той или другой стороны. Она держалась густых зарослей живой изгороди в надежде, что издалека ее не увидят. Солдаты, встретившие одинокую путешественницу в таком месте, заподозрят что-то или арестуют ее. Хуже того, они могут быть опасны.

Скоро она окажется на землях парламента. Если ее поймают и обыщут, кольцо леди Эйприл или королевские квитанции станут доказательством того, что она роялистка.

Она нехотя остановилась в небольшой роще и зарыла их у корней ольхи. Едва она хотела выйти из рощи на луг, ее остановил резкий шепот в голове: «Назад!»

Мейкпис не задумываясь отступила в тень деревьев и нырнула за высокую поросль крапивы. Только тогда она осознала, что молитвы смолкли. Оказалось, что шепот шел от Ливуэлла. Оглядывая луг, она увидела крошечную ослепительную вспышку, показавшуюся и тут же пропавшую за кустом.

– Подзорная труба, – прошептал Ливуэлл.

Мейкпис не шевелилась. Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем двое с мушкетами через плечо возникли в просвете между кустами и, повернувшись, пошли прочь. Она оставалась на месте, пока не уверилась, что они исчезли.

– Спасибо, мастер Тайлер, – поблагодарила она, прежде чем осторожно выйти на луг.

– Это дело привычки, – последовал угрюмый ответ, но солдат, по крайней мере, прекратил молиться.

– Мастер Тайлер, – мягко начала Мейкпис.

– Что тебе, ведьма? – огрызнулся мертвый солдат, затравленно и одновременно вызывающе.

– Я не ведьма! – запротестовала она. – Я говорила тебе, кто я! Рассказывала о Фелмоттах!

– Помню все, что ты сказала, – ответил Ливуэлл дрожащим, но решительным голосом. – Ты была очень умной, а я слабым. Сочинила, что король дружит с ведьмами и я могу тебе помочь с ними бороться. Я твердил себе, что собираюсь заняться Божьей работой! Но ты воспользовалась колдовством Фелмоттов! Ты захватываешь в плен призраков! Тебе служит огромный зверь! Оказывается, я заключил сделку с ведьмой… и позволил тебе завладеть моей душой!

– Будь я ведьмой, – ответила она, – зачем мне овладевать твоей душой? Ты ведь уверен, что она предназначена аду! Почему бы мне не оставить ее там, где она была, и не забрать в Судный день?

– Ты хочешь, чтобы я привел тебя в Уайтхоллоу – немедленно отозвался Ливуэлл, – и собираешься навести порчу на тамошних людей. Насколько я понял, ты их отравишь или проклянешь! Однажды я предал братьев по оружию, покинув их в трудный час, но больше этого не будет!

Очевидно, настроен он был решительно, хотя и боялся. Возможно, готовился к тому, что Мейкпис начнет осыпать его дьявольскими проклятиями, а потом одним глотком проглотит душу. Она закрыла глаза и рассерженно вздохнула:

– Если я ведьма, почему бы мне не пролететь эти мили, вместо того чтобы ковылять на стертых до крови ногах? Почему я не превращусь в зайца и не скроюсь от солдат, вместо того чтобы торчать в зарослях крапивы? Почему я не пользуюсь своими чарами, чтобы наколдовать пирог с куропаткой и большую кружку эля? Жаль, что я не ведьма!

Я не могу творить чудеса, во мне нет магии, только приобретенное независимо от меня проклятье, о котором я никогда не просила. Я из плоти и костей – покрытой синяками плоти и усталых костей. Единственные темные хозяева, которые у меня были, – это Фелмотты, и я бегу от них без сна и отдыха.

– Мне хотелось бы тебе верить, – яростно прошипел молодой солдат, – при условии, что Фелмотты действительно колдуны и что ты действительно их враг… В таком случае давай предупредим всех, каковы они!

– У меня нет доказательств! – воскликнула Мейкпис. – Меня назовут безумной или ведьмой, как назвал ты.

– Но если мы сумеем открыть всем глаза, – возразил он, – это может изменить ход войны!

Мейкпис поколебалась, понимая, что может все испортить. Однако нечестность будет плохим началом их отношений.

– Мне очень жаль, мастер Тайлер, но я не поставлю и двух раздавленных горошин на того, кто выиграет эту войну.

В голове у нее немедленно воцарился хаос.

– Это слишком дерзко! – объявил доктор. – Ставить на чаши весов его величество и этих парламентских мятежников…