– Мы зря оставили их… Я должна объяснить Вильгельму, что Анна ни в чем не виновна. Я слышала их разговор на веранде. Верхоффен сказал, что может доказать измену ее мужа. Я хотела побежать за ними, но тут появился Штайер… Он предложил мне платок и сказал, что хочет стать моим другом. А потом… он попытался и меня увлечь в сад, но я вырвалась от него. Что было дальше – ты знаешь.

– Я ведь предупреждал тебя, чтобы ты держалась от этих мерзавцев подальше! – сердито буркнул Фридрих.

– Но я считала Штайера твоим другом, – виновато призналась Элиза.

– Не думай, что прижала меня к стенке, – мрачно пробурчал Фридрих. – Да, раньше я был точно таким же, как они. Ты помогла мне стать другим.

– Я?

Карета дернулась, и Элиза невольно упала барону на грудь. Он нежно обнял ее и прижал к себе, чтобы не отпускать уже никогда.

– До встречи с тобой моя совесть молчала. Но теперь я слышу ее голос на каждом шагу. И когда вижу других женщин, то больше не думаю о том, чтобы разлечься с самыми симпатичными из них.

– А мне ты веришь? – с надеждой спросила она. – Веришь, что я тебя никогда не предам?

– Верю, – прошептал он и коснулся губами ее лба.

Когда полчаса назад Верхоффен выкрикивал свои оскорбления, Фридрих почувствовал смятение и страх Элизы и понял, что будет защищать ее перед всем миром, пусть даже ценой собственной жизни.

– Я верю тебе, потому что знаю, насколько ты честна. И еще потому, что ты любишь меня.

– Я люблю тебя, Фридрих, – просто сказала она, – всем сердцем.

– Я знаю это и люблю тебя еще больше. Я бежал от тебя, любимая, но от себя не убежишь. Я хочу, чтобы ты всегда была со мной, вот здесь, – он приложил руку к груди. – Хочу, чтобы ты растворилась во мне.

– И кем я стану? – с сияющей улыбкой спросила она.

– Моей женой, моей любовницей, моим другом. Я, знаешь ли, собственник и хочу очень многого! – глаза его лукаво блеснули.

– Я всегда знала, что вы очень практичный мужчина, барон Ауленберг! – счастье заполнило сердце Элизы. Она засмеялась, но тут же наморщила лоб. – Надеюсь, мне это понравится, но меня волнует один вопрос… Можно ли мне будет хоть иногда делать вот так?

Она припала к его губам в безумном жадном поцелуе. С трудом оторвавшись от ее губ, Фридрих пробормотал:

– На это придется выхлопотать специальное разрешение, впрочем, можешь считать, что ты его уже получила…

– А как насчет этого?

Она быстро распутала узел его галстука, расстегнула воротничок и прильнула к ямочке у его горла. Его стон был похож на мурлыканье сытого кота.

– Я буду требовать, чтобы ты проделывала это, – он прижался губами к ее нежной упругой груди, – как можно чаще…

Они целовали и ласкали друг друга так самозабвенно, что не сразу заметили, когда карета остановилась.

В спальне Фридрих мгновенно притянул жену к себе. С полуобнаженной грудью и рассыпавшимися по плечам волосами она выглядела неимоверно желанной.

– Я умираю от желания, – промурлыкал он. – Но ты не ответила на мой вопрос.

– Какой вопрос? – искренне удивилась девушка.

– Получу я трех женщин в одном лице? Она закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Согласна, если я взамен получу сразу трех мужчин! И полагаю, нашу новую сделку следует отметить, – она озорно улыбнулась. – Например, ночью восхитительной любви… – Распустив шнуровку платья, Элиза осторожно потянула платье с плеч, и оно легко соскользнуло с ее тела на пол. Фридрих с изумлением обнаружил, что его супруга в этот вечер решила обойтись без корсета. Вот отчего ее тело во время танца казалось столь нежным и трепетным.

– Боже милосердный! – выдохнул он. – Как тебе это пришло в голову?

– Мне подсказала богиня любви… Нельзя сковывать панцирем тело женщины, точно так же, как нельзя запирать любовь в каменных стенах.

Элиза, не опуская глаз, быстро избавилась от невесомого кружевного белья и опустилась на постель, приглашая мужа присоединиться к ней. Она выглядела невероятно соблазнительно.

– Ты похожа на жрицу Венеры…

– Я лишь только учусь…

– Раньше у тебя были несколько иные планы.

– Я их изменила. Ну что, приступим к занятиям?

Когда занялась утренняя заря, счастливые супруги лежали, тесно прижавшись друг к другу.

– Я очень скучала по тебе, – с мягким упреком прошептала Элиза. – А ты? Ты вспоминал обо мне хоть иногда?

Фридрих, ни слова не говоря, соскочил с кровати и взял со стола статуэтку Венеры.

– Я безумно скучал по тебе. Я скучал по твоему смеху, твоей искренности и любви. И во всем виноват этот маленький проказник, – сказал он, указывая на малютку Амура. – Когда я искал подарок для тебя, один антиквар показал мне эту вещицу. Но лишь только я взял ее в руки, как почувствовал легкий укол. Я даже рассмеялся, решив, что стал мишенью для любовной стрелы.

– Я тоже… Когда приняла ее из твоих рук…

– Любовь богини нас благословила… И подарила нам друг друга…

– Еще вчера я в это боялась поверить… – она улыбнулась. – А знаешь, что нам нужно сделать? Послать барону Брюгехоффену благодарственное письмо. Если бы он не захотел стать моим покровителем, мы вряд ли повстречались бы…

Фридрих сердито посмотрел на нее, и Элиза рассмеялась:

– Я шучу, любимый…

– Ты знаешь, что мне советовал твой отец? Он велел мне держать тебя в сильных руках.

Элиза прильнула к мужу и задумчиво проговорила:

– Он прав, – при этом глаза ее озорно блеснули. – Если у тебя есть хоть капля разума, ты всегда будешь держать меня в руках.

– О чем ты сейчас думаешь? – подозрительно спросил Фридрих.

– Разве я когда-нибудь замышляла что-либо дурное? – невинным голоском спросила она. – Просто я хочу предложить тебе еще одно дело.

– Еще одно!

– Тебе оно понравится. Поскольку ты уже стал мне мужем, любовником и другом, теперь я предлагаю тебе стать отцом.

Фридрих притянул ее к себе и зарылся лицом в пушистые волосы.

– Согласен!

Когда домашний ужин в Вюрсбадене закончился и все разбрелись по своим комнатам, Элиза медленно вышла на балкон полюбоваться заходящим солнцем. Они вернулись в поместье пару недель назад. К сожалению, сопровождать Фридриха в его поездке в Прагу она не сможет – ведь уже в начале зимы вновь станет матерью! Хорошо еще, что разлука не будет очень долгой и ближе к лету семья вновь соберется в своем любимом поместье. А пока что дядюшка Адольф вволю наиграется с любимым внуком Людвигом. Малышу уже исполнилось пять лет, и теперь супруги фон Ауленберг мечтали о дочери.