Взгляд соскальзывает на мои губы, и от меня не скрывается, как дергается его кадык. Миллион искр воспламеняется под кожей. Тепло от крепкого тела охватывает меня собой и, качая на своих томительных волнах, начинает засасывать в кипящую лаву.

Кладу ладони на крепкую грудь и подрагивающими от напряжения пальцами начинаю расстегивать пуговицы на рубашке.

Демьян прищуривается.

— Мариам, я не обещаю остановиться, — голос, ставший хриплым, переливается нотками предупреждения, смешанного с обещанием.

— Я не хочу, чтобы ты останавливался! Я твоя, Демьян!

Демьян

В голове шумит, но это больше не тот ноющий шум, ставший привычным за последнее время. Чувствовать в своих руках Мариам кажется чем-то нереальным. Утонченный вкус малышки дурманит, нежный аромат сводит с ума.

Маленькая моя, девочка моя… Если бы меня попросили сейчас описать свое состояние, я бы назвал это воскрешением из мертвых. Когда жизнь врывается в легкие пряным ароматом ванили, когда кровь несется по венам в ускоренном режиме, потому что теперь сердцу есть смысл перекачивать её.

В тот самый момент, когда Мариам взяла меня за руку перед своими родителями, я испытал… нет, не триумф. Это было самое чистое и неподдельное счастье.

Я недооценил сложность предстоящего перед котенком выбора, пока не увидел её. Бледную, худую настолько, что эта худоба показалась болезненной. То, через что пришлось пройти моей сильной девочке, не понять такому как я никогда. Семья для нее с первых дней жизни была священна, и она предпочла ей меня.

Наверное, я только сейчас понимаю всю глубину того, на что Мариам пошла ради нашего будущего.

Сжимая сейчас в своих руках котенка, чувствую, как грудную клетку распирает от давления. Раньше я думал, что невозможно любить ее еще сильнее. Оказывается, ошибался.

Не замечаю, как сдавливаю в своих руках хрупкое тело со всей силы, целую пухлые губы, дразню острый язык и горю от желания сделать ее своей во всех смыслах. Вот только теперь, после того, через что пришлось пройти моей девочке, я вдруг понимаю, что обязан ей доказать, что сделанный выбор был ненапрасным. Мариам не должна сомневаться ни секунды.

Скользнув по изящной спине вверх, накрываю тонкую шею под волосами и едва не трогаюсь умом, когда в ответ на это простое движение маленькая протяжно стонет. С силой отрываю себя от нее и… утопаю в глубине расширенных зрачков. Голодных, затянутых порочной дымкой…

Еще недавно бледные щеки покраснели, а с истерзанных мною губ срывается частое дыхание.

— Что?

Непонимающий взгляд скользит по моему лицу, но я без объяснений подхватываю котенка на руки и несу в сторону спальни.

Осознав, куда мы идем, Мариам спохватывается:

— Мне нужно в душ, Дёма!

Застываю прямо посреди коридора. Улыбка самовольно растягивает губы.

— Как ты меня назвала?

Малышка нежно смотрит на меня из-под длинных ресниц.

— Дёма. Можно?

Так меня называла только мать в детстве. Обычно для всех я Демьян или Дем. Пытаюсь распробовать как на меня действует эта форма обращения из её уст.

— Можно. Кажется, меня это заводит.

Карие глаза наполняются блеском, и Мариам оплетает мою шею руками.

— Правда,… Дёма?

Прищуриваюсь, теряя себя в долгожданном ощущении тотального Рая. Мариам флиртует и уже поймала ниточку, за которую будет дергать. Вот только я совсем не против.

— Мариам! — вкладываю в голос вкрадчивую угрозу, чтобы понимала, чем чревата начатая игра.

— Дёёёёмма…

— Мариии…

И уже шепотом прямо на ухо добивает:

— Дёёёмм, мне нужно в душ, правда.

— К черту душ! Подожди!

Вспомнив, зачем на самом деле отправлялся в комнату, вхожу в спальню и опускаю Мариам на ноги.

Под её заинтересованным взглядом подхожу к шкафу и забираю с полки бархатную коробочку. Так и не смог вернуть кольцо в магазин.

Поворачиваюсь обратно и, подойдя к любимой, поднимаю крышку. Мариам замирает с распахнутыми глазами. Романтика далеко не моя сильная сторона, но для моей девочки хочется, чтобы все было правильно и красиво.

Холодный металл согревается в пальцах, когда я достаю кольцо и, глядя в глаза Мариам, опускаюсь перед ней на одно колено.

Сердце гулко бьется в ребра. Знаю, что она согласится, и это действие только для проформы, но все равно нервничаю. Хочу, чтобы все было идеально для нее.

— Ты станешь моей женой, Мариам?

Огромные глаза в секунду наполняются слезами, и Мариам прикрывает ладонями рот. Как будто не догадывалась, о чем я ее спрошу. Или все же я угадал, и для нее действительно это значит больше, чем просто вопрос.

Тихий ответ “Да”, кажется нереальным, но потом Мари разводит ладони в стороны и кивая повторяет:

— Да! Конечно стану!

Надеваю на безымянный палец левой руки кольцо из белого золота, специально выбранное для нее в Швейцарии. Бриллиант смотрится на тонком пальце идеально.

— Ты знаешь, что у нас носят кольцо на левой руке? — пока я поднимаюсь, маленькая с трепетом рассматривает свою руку и переводит на меня восторженный взгляд.

— Знаю.

— И не против, если я и здесь буду придерживаться этой традиции?

— Совсем нет. Разве имеет значение на какой руке кольцо? Главное это то, что между нами!

Из глаз Мариам таки скатываются пара слезинок, которые я тут же стираю большими пальцами. Не хочу, чтобы плакала. В её жизни достаточно слез.

— Я так люблю тебя!

Маленькая встает на цыпочки и касается моих губ своими солеными. Целую ее нежно, осторожно, но с каждым движением торопливых рук на моих плечах, тихих стонов меня неумолимо несет волной возбуждения. Понимаю, что правильно будет дождаться свадьбы. Возможно, ей бы и самой этого хотелось, поэтому я просто останавливаю ее, матеря сам себя, и стараюсь не звучать слишком резко.

— Котенок, остановись. Ты в душ собиралась.

Но в ответ мне следует отрицательное мотание головой.

— Нет, не хочу. Демьян, не останавливайся, пожалуйста.

Ох, Дьявол, как же сложно, особенно когда мой жадный взгляд находит два торчащих соска из-под блузки. Во рту собирается слюна, а в паху разгорается пламя. Никогда еще не пытался отговорить девушку от секса.

— Хорошо, — выдыхаю и серьезно смотрю в пьяные от желания глаза. — Мариам, мы можем подождать. Конечно, можно было бы расписаться завтра, потому как моя выдержка летит к чертям, особенно когда ты так на меня смотришь, — перевожу дыхание и пытаюсь взять себя в руки, — но лучше устроить все как надо. Если я сильно постараюсь, можно организовать свадьбу уже через две недели.