Мисс Картер ждала внутри вместе с отцом. Почти весь этот час он провел в уборной и теперь был очень взволнован, мечась между надеждой («суддя присудить ей дви тысячи фунтов, и меня оставлять у покое — з одними приятными воспоминаниями») и отчаянием («продам усё и перейду у дом престарелых»). Мисс Картер изо всех сил его успокаивала. Когда я дала ему пакет с яблочным соком, ей полегчало. Отец проткнул фольгу заостренным концом соломинки и жадно к ней присосался. Потом вернулась Вера и села с другой стороны от папы.

— Ш-ш-ш! — зашипела на громко хлюпающего отца. Тот и ухом не повел. В последнюю минуту внезапно вбежал Станислав, весь запыхавшийся и вспотевший. Где же он был?

Судебный пристав открыл дверь и позвал всех в зал суда. Через несколько минут вошел судья. Напряжение становилось невыносимым. Судья занял свое место, прокашлялся и повторно с нами поздоровался. Потом объявил судебное решение. Он говорил минут десять, отчетливо произнося слова и делая паузы после «истец», «постановление», «ходатайство» и «освобождение». Барристер чуть-чуть приподнял брови. Кажется, я заметила, как дернулись уголки рта мисс Картер. Все остальные безучастно смотрели на судью — даже миссис Эксперт-по-разводам. Мы не поняли ни единого слова.

Судья закончил речь, и в зале воцарилась тишина. Мы сидели как зачарованные, словно длинное заклинание, состоявшее из непонятных слов, окутало всех колдовскими чарами. Сквозь высокое окно низкое солнце посылало косые лучи, озарявшие золоченую оправу летчицких очков судьи и его серебристые волосы, придавая ему сходство с пламенеющим ангелом. Наконец чары молчания нарушило громкое бульканье. Это отец дососал через соломинку остатки яблочного сока.

Непроницаемое лицо судьи озарилось легкой усмешкой — или это мне только показалось? Затем он встал (мы все встали), молча прошагал по синему ковру в лакированных черных туфлях, которыми затаптывал перед этим окурок, и вышел из зала.

— Ну и что он сказал?

Мы все столпились вокруг мисс Картер в вестибюле, попивая кофе из пластиковых стаканчиков, хотя в кофеине нуждались меньше всего.

— Он удовлетворил ходатайство мистера Маевского о разводе — именно этого мы и добивались, — ответила мисс Картер, широко улыбаясь. Она сняла свой черный жакет; подмышками «английской розы» виднелись пятна пота.

— А деньги? — спросила Вера.

— Никакой компенсации — ведь о ней никто не ходатайствовал.

— Вы хотите сказать…

— Обычно финансовые соглашения заключаются одновременно с расторжением брака, но поскольку она не была никем представлена, никто не мог предъявить требование от ее лица. — Она старалась не рассмеяться.

— А как же Станислав? — Мне все еще было не по себе.

— Ход неплохой. Но это нужно было делать официально, с надлежащим представительством. Кажется, именно это Пол сейчас объясняет Станиславу.

Молодой барристер снял парик и мантию и сидел в углу радом со Станиславом, обняв его за плечи. Мальчик плакал горькими слезами.

Отец внимательно следил за беседой и теперь радостно захлопал в ладоши:

— Ничого не получе! Ха-ха-ха! От жадюга! Не получе ничого! Английське правосудие — найлучче у мире!

— Однако… — Мисс Картер предостерегающе подняла палец. — Однако она еще может обратиться в суд с ходатайством об алиментах. Хотя в подобных обстоятельствах обычно обращаются к отцу ребенка. Если она узнает, кто отец. И если… если… — Она больше не могла сдерживаться и расхихикалась. Мы выждали. Она взяла себя в руки. — Если ей удастся найти юриста, который будет представлять ее в суде!

— Что вы имеете в виду? — спросила миссис Эксперт-по-разводам. — У нее же есть юрист.

— Видите ли, — сказала мисс Картер, — я не должна вам этого говорить, но Питерборо — городок маленький, и все работники юридической сферы здесь друг друга знают. — Она сделала паузу и ухмыльнулась. — А теперь все знают и Валентину. Она побывала практически во всех юридических конторах города. Все были сыты по горло ее абсурдными претензиями. Она не хотела следовать ничьим советам. Вбила себе в голову, что ей причитается половина дома, и слышать не желала, если кто-нибудь ей противоречил. Затем настояла, чтобы ей оказали юридическую помощь для неимущих в суде, — вся такая высокомерная, расхаживала в своей шубе, вела себя как базарная баба и предъявляла бесконечные требования. Прежде всего о юридической помощи. Но правила у нас очень строгие. Некоторые фирмы немного этим позанимались, пока им платили гонорар. Но если ее прихотей не выполняли, она тут же начинала скандалить. Наверное, именно это произошло, когда мы предложили две тысячи. Готова поспорить, что юрист посоветовал ей согласиться. — Мисс Картер поймала мой взгляд. — На ее месте я именно так бы и поступила.

— Но судья же не мог этого знать.

— Наверное, догадался, — фыркнула мисс Картер. — Он же не дурак.

— Мощный мужчина!.. — пробормотала Вера, и ее глаза подернулись поволокой.

После оживления, царившего в зале суда, дом показался холодным и мрачным. В холодильнике не осталось еды, а центральное отопление отключилось. Грязные кастрюли, тарелки и чашки грудой валялись в раковине, а на столе стояли другие тарелки и чашки, которых до раковины так и не донесли. Дубов не появлялся.

Войдя в дом, отец сразу пал духом.

— Нельзя оставлять его одного, — прошептала я Вере. — Ты не могла бы остаться с ним на ночь? Второго отгула подряд мне не дадут.

— Ладно, останусь, — вздохнула она.

— Спасибо, сестренка.

— Пустяки.

Отец слабо запротестовал, услышав о нашей договоренности, но, очевидно, тоже понимал — необходимо что-то менять. Пока Вера ходила за продуктами, я сидела с ним в гостиной.

— Папа, я подыщу какое-нибудь защищенное жилище. Ты не сможешь жить здесь один.

— Не-не-не. Нияких захищенных жилищ. Нияких домов для престарелых.

— Папа, этот дом для тебя слишком велик. Ты не сможешь содержать его в чистоте. Его дорого отапливать. В защищенном жилище у тебя будет уютная собственная квартирка. И комендант, который будет за тобой присматривать.

— Охранник! Тьпху! — Он мелодраматично всплеснул руками. — Надя, сегодня у суде английський суддя сказав, шо я можу жить у своем доме. А тепер ты говориш, шо я не можу тут жить. Я шо, должен опьять обращаться у суд?

— Не валяй дурака, папа. Послушай, — я взяла его за руку, — лучше переехать сейчас, пока ты еще можешь сам справляться в собственной квартире — с собственной дверью, которую ты сможешь запирать собственным ключом и делать внутри что тебе нравится. С собственной кухней, где ты сможешь готовить что тебе нравится. С собственной спальней, куда никто посторонний не сможет войти. И с твоей личной ванной и туалетом прямо возле спальни.

— Гм-м.

— Мы продадим этот дом порядочной семье, положим деньги в банк, и процентов от вклада хватит на оплату аренды.