производит заповедник Нгоро-нгоро. Он находится в гигантской кальдере (кратере)… отвесные стены окружают огромную площадь в несколько сот квадратных километров, здесь на днище находится свой изолированный мир: леса и озера, саванны и степи, и десятки тысяч животных, как бы запертых в этом понижении. Конечно, при желании можно было бы вскарабкаться по крутым пятисотметровым стенкам, но зачем?.. Мне этот естественно изолированный кусок земли напоминал „Затерянный мир“ Конан Дойля….

Мы спустились в этот совершенно нетронутый уголок… по довольно крутой дороге. Останавливаясь по пути, мы исследовали породы, слагающие внутренние стены кратера… Его северная часть представляет собой голую степь с очень интересными формами ступенчатой эрозии в озерных отложениях. Когда-то все днище покрывало озеро. Это было… когда климат был влажным, а сейчас в этой части Африки климат сухой…

Сопровождавший нас проводник — а в кратер запрещено спускаться без проводников — очень хотел нам показать льва во всей красе. Поэтому наш „лендровер“ подъехал к нему вплотную… Он лениво поднялся и, повернувшись к нам задом, отошел метров на пятьдесят и опять лег. Весь его вид говорил: „Ну что вы ко мне пристали? Что, вы львов не видели?“ Но мы продолжали преследовать его. Из люков торчали головы с готовыми к съемке фото- и киноаппаратами. Лев повторил свой маневр. Нам не хотелось снимать льва „с заднего фасада“. А мордой он к нам не поворачивался. Третий раз мы подъехали к нему… Лев все-таки повернулся к нам, роскошная черная грива обрамляла его морду, он выглядел совсем как на рекламных плакатах „Посетите Восточную Африку“. И он рыкнул на нас… это был поистине царственный голос… у нас как-то сами подогнулись ноги, и мы оказались сидящими на своих местах… никто не снял этого великолепного момента!..

Неотложные дела звали меня в Москву, а мои коллеги работали здесь до конца сентября. Но работы в Африке еще не окончены…»[224]

В самом конце 1967 года произошло важное событие: Игорь Алексеевич Зотиков собрался защищать докторскую диссертацию, так как кандидатскую он защитил еще у С. П. Королева. Она называлась «Тепловой режим ледникового покрова Антарктиды», то есть опять-таки была посвящена подледному таянию. Однако П. А. Шумскому не понравилась работа И. А. Зотикова, и он не дал ему защищаться в Институте географии в Москве (ИГАН). Но за несколько месяцев до защиты Зотикову пришла телеграмма из Антарктиды. Прислали ее американские коллеги, бурившие там первую глубинную антарктическую скважину до коренного ложа. Все происходило на американской научной станции Бэрд в западном секторе Антарктиды, почти посередине Земли Мэри Бэрд с координатами 80о южной широты, 120о восточной долготы. Когда американцы почти добурились донизу, из скважины неожиданно ударил вверх под давлением водяной фонтан, мгновенно заморозив и разломав им все буровое оборудование. Американцы писали Игорю Алексеевичу, что зря не принимали всерьез его прогнозы и мало читали его статьи. Эта новость, можно сказать, подоспела вовремя. И. А. Зотиков публично зачитал телеграмму всем присутствовавшим на защите своей докторской диссертации в Институте Арктики и Антарктики (ААНИИ) в Ленинграде и успешно ее защитил.

А Андрей Петрович весной 1968 года снова направляется в Африку и записывает в дневнике: «К уже известным нам участникам добавилась группа геохимиков и геофизиков. В геохимической группе были Василий Иванович Герасимовский — доктор геолого-минералогических наук, человек с внешностью этакого простоватого мужичка… блестящий знаток своего дела, и его помощник кандидат наук Андрей Иванович Поляков, внешне был полной противоположностью своему шефу, не говоря о том, что был он вдвое его моложе, и тоже отличный специалист. Оба они были сотрудниками института геохимии Академии наук.

Геофизическая группа пришла к нам с физического факультета Московского университета и тоже состояла из двух ученых: доктора физико-математических наук, профессора Льва Николаевича Рыкунова — сейсмолога… и его помощника Владимира Васильевича Седова. Оба они в 1967 году плавали на экспедиционном судне „Академик Курчатов“, где изучали распространение микросейсм на дне океана в районах рифтовых долин Атлантики и Индийского океана».

Теперь они будут расставлять сейсмодатчики в зоне Восточно-Африканского рифта.

«Основное отличие от прошлого года в наших работах заключалось в том, что мы должны были работать на сравнительно небольшой территории Северной Танзании и Южной Кении, детально изучая рифтовую долину Грегори. Поэтому мы намечали выбрать базу в каком-нибудь городе Восточной Танзании, ближе к району работ».

И снова у Андрея Петровича, как начальника экспедиции, возник острый вопрос аренды автомобилей: «Поглаживая машину, около которой мы стояли… владелец гаража сказал: „Отличная машина, почти новая, ходит, как антилопа. И что самое главное… — тут он сделал таинственное лицо и прошептал мне на ухо: — Она совсем не боится слонов и носорогов“. Он откинулся назад и начал хохотать над собственной шуткой. Хохотал он всем телом, даже усы двигались на лице в такт мощным взрывам смеха. Так может хохотать только очень жизнерадостный человек. „Сколько?“ — спросил я. Он назвал чудовищную цену. „Мистер Батлер, за такую цену я могу купить две новых машины“, — возразил я. „Да, но они будут бояться слонов“. И вулкан заработал снова…

Задачей нашей геофизической группы было изучение микросейсм, мелких сейсмических толчков, возникающих в глубине земной коры и обычно связанных с подвижками и деформациями в горных породах. Если определить пространственное положение эпицентров этих толчков, то можно получить представление о живых — современных разломах земной коры. При толчках возникает две упругие волны — продольная и поперечная. Они движутся в одном направлении, но с различными скоростями — продольная примерно в два раза быстрее поперечной. Если на поверхности мы установим сейсмическую станцию, которая будет регистрировать все колебания земной поверхности, то мы запишем на сейсмограмму приход сначала продольной, а затем и поперечной волны. Измерив с высокой точностью разницу времени прихода этих волн, мы можем определить расстояние до центра источника сейсмических колебаний.

Но по одному прибору, даже зная расстояние до центра колебаний, мы не можем определить положение его: для этого нам нужно регистрировать приход одних и тех же колебаний минимум в трех точках, удаленных друг от друга на несколько километров. Поэтому предполагалось устанавливать на поверхности четыре сейсмических станции примерно в 10 км друг от друга по углам квадрата… Конечно, мы не знаем, когда произойдет микросейсмический толчок, а записать надо серию толчков; это позволяет делать статистические обобщения и определять не только точки, но и районы — зоны наиболее активных сейсмических колебаний. Поэтому приборы устанавливаются на несколько дней, чтобы записать серию толчков…

Сначала нужно было обеспечить безопасность приборов… оставляя их без присмотра в саванне. Поэтому мы запаслись циркулярным директивным письмом от властей Танзании ко всем местным властям, объясняющим им, что наши работы совершенно безопасны, представляют большой научный интерес… По совету мистера Робсона мы укрепили