Эви и Рон шли по траве, которая была влажной после ночного дождя. Она помахала рукой и охранникам, и пленным. Рон спросил:

– Прекращена ли забастовка – или стоит говорить «забастовки»?

Эви рассмеялась, она ничего не могла с этим поделать. Если что-то ее смешило, ее настроение сразу поднималось.

– Полагаю, что да, и Ублюдку Брамптону пришлось поднять зарплаты военнопленным в Оулд Мод, Хоутоне и Ситоне, не говоря уже о сталеплавильных производствах. Профсоюз не потерпит, чтобы с ними расплачивались орешками. Джеб так и сказал мне – «мы не обезьянки», когда мы стояли в очереди в кооперативный магазин.

Теперь они шли по подъездной дорожке, и Эви понимала по лицу Рона, что ему больно, когда гравий сначала не раздвигается, а потом скользит и хрустит под его деревянной ногой. Он сказал:

– Удивительно, что они так заботятся о враге в такое время.

Эви запустила свою руку под его, прежде всего чтобы удержать его в вертикальном положении.

– Эх ты, наивная душа, все не так, они заботятся только о том, чтобы их собственных людей не лишили работы и зарплаты. Если Ублюдку Брамптону и остальным будет сходить с рук то, что они почти ничего не платят пленным, то как долго наши рабочие смогут удерживаться на своих местах?

Они уже дошли до конюшенного двора, когда перед ними оказался Гейне и вошел в стойла, перекинув куртку через плечо. Несколько пленных бегали взад и вперед в своей синей форме, нося корзины с кормом для свиней с кухни. Милли направилась в стойла вслед за Гейне, с ведрами в обеих руках. Глупая девица.

Эви перестала беспокоиться об этом, потому что если не он, то кто-нибудь другой оказался бы на этом месте. А поскольку Милли теперь регулярно писала Джеку, водила Тима в школу перед работой, помогала маме Эви с домашними хлопотами и даже перестала глядеть на Эви так, будто та собирается причинить ей какой-то страшный вред, Эви не находила причин ей что-то говорить. Будет ли это такой уж катастрофой, если она найдет себе кого-то другого, в конце концов? Как-никак, во Франции Джека ждала Грейс, но оставался Тим, и Милли заберет его, и это разобьет Джеку сердце – если он, конечно, выживет… Она остановила бег своих мыслей по этому старому порочному кругу, потому что он никогда ни к чему не приводил.

Рон поскользнулся на брусчатке. Эви придержала его всего на секунду. Один из пленных проходил мимо и протянул им руку. Эви улыбнулась, покачала головой и сказала:

– Спасибо, у нас все в порядке.

Рон встал прямо.

– Ты думала еще о своей гостинице, Эви?

Они уже стояли на ступеньках, ведущих на кухню.

– Иногда мысли появляются, но это все бессмысленно. Что, если мы проиграем?

– Это ты, Эви? У нас тут не целые сутки в распоряжении, – донесся до них рев миссис Мур.

В этот момент они оба рассмеялись и побежали вниз по лестнице. В этот день на обед подавался каштановый суп на основе куриного бульона со всеми остатками вчерашнего бекона, с добавлением вершков от овощей, лука, яблок и даже оставшихся корочек. На второе будет пирог с голубями и ягненком, с яблоками, луком и картошкой, с особой картофельной корочкой. Это блюдо любили все. А на его место придет песочное пирожное с голубикой, тесто для которого предлагалось замешать из смеси пшеничной и ячменной муки с добавлением сахара и произвольного количества меда.

Рон уже пересекал кухню, но тут обернулся и подошел к Эви совсем близко.

– Держись, старушка, потому что пока что все хорошо, как говорит твоя святая матушка, причем довольно часто, – он подмигнул, и она снова рассмеялась. Да, все были целы и невредимы, и только в ночную смену, когда она сидела у огня в полной готовности принести, если понадобится, еду и питье, вся тяжесть этого мира опускалась на ее плечи.

В июле, воскресным утром, Эви прошла мимо нескольких кучек шептавшихся пациентов, когда возвращалась из теплицы, где в самой глубине, у края стены, хранились душистые травы, за которыми она и ходила. Официально они разминали здесь ноги, расхаживая на костылях, или следили, чтобы мошка не поела стручковую фасоль и конские бобы, но на самом деле они только дымили своими трубками и сигаретами, поглядывая, не идет ли доктор Николс, и обсуждали последние новости о Мессинской операции генерала Хейга, успех которой должен был обеспечить эффективность любых атак на немецкую линию фронта в окрестностях Ипра. Это могло перевернуть ход событий, и напряжение нарастало. Или они могли обсуждать успешность новой системы конвоев и увеличение количества торговых судов, которые прорывались через блокаду – ведь их мысли редко витали слишком далеко от еды, – или, возможно, они болтали о молодых девицах, которые появились в их жизни в недавнее время. Последнее было наиболее вероятно.

Эви улыбнулась, когда они прервались, чтобы поприветствовать ее, и отказалась от предложений помочь ей отнести ее ношу на кухню взамен на чашечку кофе.

– Травы совсем не тяжелые, – отвечала им она, чувствуя солнце на своей коже, – тем более сегодня он закипел и убежал, и вкус получился отвратительный.

Они только закатывали глаза, и кто-то сказал:

– Наверняка это амброзия, милая Эви. Всегда так бывает. У тебя есть волшебная палочка.

– Да, она называется миссис Мур и Энни, – прокричала Эви в ответ. Они засмеялись. Когда она вошла на задний двор, Элфи из Истона как раз пристраивал свой велосипед у стены гаража, и три кролика с остекленевшими глазами свисали с его руля. Он побежал вниз по лестнице с криками «Эви, Эви!». Она петляла, пригибаясь, в недавно развешенных девочками-прачками простынях, хлопающих на ветру, и думала, сколько на этот раз запросит за них этот маленький хитрый негодник.

– Я здесь, наверху, – прокричала она. – Жди там.

– Эви, Эви, – закричал он ей, стоя в дверях кухни. А миссис Мур крикнула из-за мойки:

– Поменьше шуми, парень. Дай ей время.

Кролики свисали с его пальцев, которые уже побелели от натянутой веревки. Темная густая кровь засыхала у их пастей.

– Ты должен быть в школе, – сказала она ему, пытаясь пройти. – Уйди с дороги, сейчас же.

Он не двинулся с места. Миссис Мур вышла из-за мойки, держа в руках огромную миску с каштанами. Было что-то угрожающее в лице Элфи, а свободной рукой он рылся в кармане.

– Записка от пастора, Эви. Он был сам не свой и сказал, что ты должна быстро это прочитать и прийти. Плакал он.

Эви протиснулась рядом с ним и бросила травы на стол. Грейс? Что такое? У нее было ее письмо, так что… Но оно было отправлено несколько недель назад. Или мама? Мама сегодня осталась дома с простудой. Папа? Его не было на смене в Оулд Мод, он был здесь.

Она выхватила записку из рук Элфи; она была мятая и грязная. Миссис Мур сняла кроликов у него с руки и швырнула их на стол. Энни вошла и увидела кровь.

– Что, черт побери, здесь происходит, им место в кладовке для дичи, а не на столе. Я только оттерла эту чертову штуковину.