– Потому что… – я прочищаю горло. – Любое противозачаточное средство все равно оставляет риск.

– Да, но даже перейти улицу рискованно, верно? И умная девочка вроде тебя – если захочет – сможет найти способ себя защитить. Будь я на твоем месте… – Он секунду раздумывает. – В этой крутой школе, уверен, выдают таблетки, как конфеты. Если с твоим парнем все идет к этому, зайди к врачу и попроси их. Но оставь эту информацию при себе. Пусть надевает каждый раз. И он будет не против, потому что будет уверен, это единственное, что спасет его от самой неловкой беседы в мире.

– Разве это честно?

Он качает головой.

– Так, если ты забудешь о чем-то, не придется переживать.

У меня кружится голова.

– Хорошо, у нас победитель! Наша самая странная беседа за все время. – Хотя именно мое рождение, должно быть, сделало его знатоком противозачаточных средств.

Он останавливается.

– Рейчел, нам еще далеко до самой странной беседы. Эта даже не войдет в первый десяток. – Он наклоняется, чтобы подобрать камешек. – Победитель – та, в которой речь идет о том, почему за семнадцать лет я не мог даже отправить тебе открытку с днем рождения.

«Но у нас даже не было этой беседы».

Но я говорю:

– Я думала, ты не хочешь никого смущать.

Он бросает камешек в пруд.

– Есть разница между простым смущением и глубоким стыдом.

* * *

Мы идем обратно длинным путем, через футбольное поле.

– Могу я задать тебе вопрос? – спрашиваю я.

– Любой.

– Ты собирался заводить ребенка с Норой?

Он присвистывает.

– Я не буду врать, Рейчел. Короткий ответ: нет.

У меня перехватывает дыхание. Я так и думала.

– Но теперь я очень этому рад, – говорит он. – Хотя мы и поссорились из-за этого ненадолго.

– Понятно.

– Ну, на самом деле скорей всего непонятно. Потому что история куда больше. До того, как мы с Норой познакомились, она пыталась завести ребенка одна.

– Правда?

– Немного странно рассказывать тебе о ее проблемах. Но думаю, она будет не против. Она ходила к врачу, который решает подобные вопросы, и ничего не получалось.

– А потом… вдруг получилось?

– Да. И нас обоих это перепугало. Но я смирился. Проблема в том, что она нет.

– То есть?

– Ну, она чувствовала себя виновной. Словарь полон слов, описывающих женщин, которые оказываются беременны случайно. «Залетела» и другие… Ты все их слышала.

– А знаешь, по-испански «беременная» звучит как embarazada. Почти как embarrassed – «смущенный» по-английски.

– Не знал. А как называют мужчину, который спит со всеми подряд?

– «Игрок».

– Верно. Что ж, Нора, которая всегда организовывала свою жизнь прямо как ты: школа, университет. Умная дама. И ей нужно сказать парню – у которого отвратительная история отношений, – что она беременна. Так что, просто чтобы доказать мне, что не пытается меня привязать к себе, она исчезла. Перестала отвечать на звонки. Конечно, это привлекло мое внимание, потому что я привык к тому, что напротив меня за столиком каждый вечер сидит адекватная, умная женщина. В этот момент я осознал, что быть игроком больше невесело. Мне пришлось умолять ее позволить мне остаться.

– Звучит как шаг назад.

– Для тебя да, потому что твоя жизнь не похожа на поле с руинами. Но когда ты – это я, шаг назад означает шаг вперед. Все хорошее случалось со мной случайно. Подумай. Я стал певцом, потому что был слишком ленив для настоящей работы. Мой первый контракт был заключен, потому что продюсер зашел не в тот клуб не в тот вечер. И ты, еще одна случайность. И из-за того, что твоя бедная мама умерла, ты оказалась со мной. Потом, Нора думала, что она слишком стара для беременности, так что моя семья будет еще больше.

Это, без преувеличений, самая длинная речь, какую Фредерик произносил передо мной.

– Ты как двойной минус. Все отрицательное оказывается положительным.

– В конце концов да. И какая проблема у двойного минуса?

– Он может запутать.

– Именно так, черт побери. Было пролито много слез из-за беременности Норы, притом что есть двое людей с хорошей работой, достаточными средствами, которые любят друг друга. Так что если хочешь избежать душевной боли, продолжай идти своим путем. Строй планы.

Спустя два дня я возвращаюсь домой после уроков и нахожу бумажный пакет у нашей двери. «Рейчел» – написано сверху. Я открываю его и вижу большую коробку презервативов внутри – полный ассортимент. И записка: «Рейчел, их срок годности – четыре месяца. Так что не торопись. Папа».

– О боже! – вскрикиваю я, краснея в пустом коридоре. Затем захожу в комнату и ищу, куда их спрятать.

После нашего разговора на кровати Джейка мы с ним лишь обмениваемся вежливыми фразами. А сегодня я заметила его в столовой в окружении смеющейся толпы младшеклассниц.

Меня словно в живот ударили.

– Где Джейк? – спрашивает Аврора, сидя у окна, точно прочитав мои мысли. Она смотрит на нашу неубранную комнату, как будто могла случайно его не заметить. – Давно его не видела.

– Думаю, он занят, – говорю я, пытаясь скрыть горечь в голосе.

Аврора щурится, глядя на меня поверх ноутбука.

– Занят для тебя? Не верю.

Я собиралась погрузиться в домашнее задание по испанскому. Однако на уме слишком много всего.

– Приберусь немного. Не могу думать.

– Digame[17], Рейчел. Что у вас не так с Джейком?

– Не хочу это обсуждать. – Начинаю раскладывать тетради на столе, где уже нет свободного места.

– Этот парниша любит тебя. Все не может быть плохо. Расскажи.

– Расскажу, – срываюсь я. – Как только ты познакомишь меня со своим тайным бойфрендом.

Аврора делает обиженное лицо. Затем снова опускает глаза на монитор и больше со мной не разговаривает.

Чувствуя себя виноватой, выхожу из спальни и начинаю прибираться, надеясь, что это поможет привести мысли в порядок. Выбрасываю старые записи, оставшиеся с прошлого семестра. Складываю в стопку журналы Авроры, так как они валяются по всему полу у нас в комнате. Приятно заняться чем-то полезным.

Я стала вспыльчивой из-за того, что скучаю по Джейку. Мне не нравится думать о себе как о ком-то, кому необходимо внимание парней.

– Проблема многих женщин, – говорила мама, – в том, что они считают, им нужен мужчина, чтобы найти себя. Мужчина же хочет только одного.