– Это ты говоришь? – недоверчиво спросил дядя Вася. – В прежние времена ты куда угодно мог пробраться! В любой дом, в любую контору без ключей входил!

– Да я-то уже не тот, – скромно проговорил Сахарок, но глаза его гордо заблестели. – А вообще-то, можно попробовать!

Через несколько минут по коридору клиники два пожилых санитара везли каталку, на которой лежала девушка с полузакрытыми глазами. Около высоких стеклянных дверей санитаров остановил охранник в зеленой униформе:

– Эй, куда вы ее везете?

– Известно куда! – с апломбом проговорил Трофим Антипович. – Куда велено, туда и везем! В эту, самую специальную палату для самых настоящих vip-персон!

– Кем велено? – не отступал охранник.

– Известно кем! – И старый рецидивист поднял глаза к потолку, намекая на самое высокое начальство. – И ты, Юра, лучше нас не задерживай, а то как бы ей хуже не стало! Ты знаешь, чья это дочка?

– Чья?! – спросил охранник с недоверчивым интересом.

– Лучше тебе про это не знать! – Сахарок посмотрел на охранника так выразительно, что тот попятился и поспешно открыл перед каталкой двери спецотделения.

Если вся клиника была вполне современной и хорошо оборудованной, то за дверью спецотделения мы словно оказались в американском фильме из жизни роскошного госпиталя. Суперсовременная отделка поражала роскошью и продуманным дизайном, сновавшие по коридору медсестры, кажется, только что прибыли с конкурса красоты, палаты блистали, как номера в пятизвездочных отелях.

Трофим Антипович уверенно толкал каталку по коридору, дядя Вася поспевал за ним, удивленно оглядываясь по сторонам, а я лежала под тонкой простыней, изображая тяжелобольную.

Наконец мы свернули в одну из последних палат.

Сахарок закрыл за нами дверь, я вскочила с каталки и следом за дядей Васей подошла к кровати, на которой совершенно неподвижно лежала молодая женщина.

Глаза ее были закрыты, щеки заливала смертельная бледность, но у нас не было никаких сомнений – это была Татьяна Окунева.

– Таня, Танечка! – окликнула я ее, дотронувшись до плеча.

Она даже не шелохнулась, ни один мускул на ее лице не дрогнул.

– Что с ней? – прошептала я испуганно.

– Наверное, накачали какой-нибудь дрянью буквально до потери сознания! – предположил дядя Вася.

– А ты говоришь, Макарыч, что я – преступник! – отозвался Трофим Антипович. – Да я по сравнению с этими – просто ягненок невинный!

– Спасать ее надо! – проговорил дядя Вася, подталкивая каталку к больничной кровати.

Втроем мы переложили Таню на каталку и с головой накрыли простыней. Она исхудала от невзгод и треволнений и весила не больше подростка.

– Ну что, вывезем ее? – Дядя Вася с надеждой взглянул на бывшего рецидивиста. – Ты ведь, Антипыч, здесь все ходы знаешь!

– Вывезти-то мы ее вывезем. – Сахарок с сомнением взглянул на опустевшую кровать. – Только кто-нибудь зайдет сюда, увидит, что она исчезла, и поднимет тревогу раньше времени. У них здесь охрана серьезная, перехватят нас по дороге…

– Не перехватят! – возразила я решительно. – Потому что никто ничего не заметит! – И я прямо в одежде улеглась на кровать, заняв место Татьяны. – Вы только давайте поскорее вывозите ее из больницы, а как только окажетесь в безопасном месте – дайте мне знать по мобильному.

Я спрятала телефон под подушкой и отключила звонок, оставив вибровызов.

Дядя Вася нахмурился, покачал головой:

– Уж очень это рискованно… и потом, извини, тезка, но ты на Татьяну не слишком похожа!

– Что делать! Выбора у нас нет, а чтобы никто раньше времени не обнаружил подмены, мы сделаем вот так… – И я натянула простыню повыше, закрывшись с головой. – Ну что, сходство увеличилось?

Дядя Вася был очень недоволен, но ему пришлось согласиться с моим предложением.

– Только вот возьми на всякий случай… – Он положил мне под подушку, рядом с телефоном, баллончик со слезоточивым газом. – Все-таки какое-то средство обороны…

Отставной мент и бывший уголовник дружно взялись за каталку и покинули палату, оставив меня в одиночестве.

Лежать, накрывшись простыней, душно, скучно и противно. Мне казалось, что я репетирую собственную смерть, и эта мысль была не из приятных. Промаявшись некоторое время, я откинула край простыни, чтобы немного отдышаться. В конце концов, закрыться с головой я всегда успею, как только кто-нибудь войдет в палату.

Минуты бежали одна за другой, а дядя Вася все не звонил.

Я взглянула на часы.

Оказывается, прошло всего полчаса с того времени, когда я заняла Татьянино место. Очень может быть, что два старика все еще не покинули клинику, пережидают опасность где-нибудь в укромном местечке. Или просто забыли про меня.

Я на всякий случай вытащила телефон из-под подушки, чтобы проверить, не пропустила ли звонок.

И тут я увидела на дисплее, что сигнал сети отсутствует.

Я похолодела. Только теперь я вспомнила, что в современных больницах устанавливают аппаратуру, которая глушит сигнал мобильной связи, чтобы он не мешал работе электронных медицинских приборов.

Так что никакой связи с дядей Васей у меня нет и мне нужно рассчитывать только на свои собственные силы…

А может, уже пора удирать из этой палаты?

Я решила выждать еще десять минут. На всякий случай я проделала в простыне маленькую дырочку, чтобы можно было видеть, что происходит вокруг меня.

И тут дверь палаты начала открываться…

Я торопливо натянула простыню и замерла, радуясь, что догадалась провертеть «глазок».

В палату вошла коренастая смуглая тетенька средних лет. Напевая какую-то жизнерадостную мелодию, она обходила помещение, вытирая пыль и наводя порядок.

Вдруг дверь снова распахнулась, и буквально влетел высокий мужчина лет пятидесяти с длинным породистым лицом и седыми висками в развевающемся белоснежном халате.

– Вы что здесь делаете?! – обрушился он на уборщицу. – Кто вас сюда пустил?

– Что делаю? Известно, что делаю! Убираюсь я! – ответила тетка с заметным южным акцентом. – У меня четыре палаты, так? Я их должна убрать, так? Меня Марьяна Васильевна заругает, если я не уберу…

– Вам ясно сказали – чтобы в эту палату ни ногой! – рявкнул врач. – А с Марьяной Васильевной я сам разберусь!

– Ну мне-то что! – проворчала уборщица, медленно удаляясь. – Мне только лучше, меньше работы!

Дождавшись, когда дверь за ней закроется, мужчина подошел к кровати.

Я сжалась, как пружина, ожидая, что он откинет простыню и обнаружит подмену…

Но обстоятельства были за меня: дверь палаты снова скрипнула и медленно открылась.