Уже вырисовывались жестокие меры: передача стратегических запасов сырья, медикаментов и продовольствия под контроль СМЕРХа и заградотрядов, мобилизация оставшегося без работы городского населения для сельскохозяйственных работ, введение карточной системы на основные товары. Органы правопорядка получали широкие полномочия, новый закон причислял коррупцию, саботаж и мародерство к особо тяжким преступлениям, караемым расстрелом с заменой на штрафбат. Ответственность за порядок и снабжение возлагалась на областные власти.

Сложности с инфляцией можно было бы по примеру прежних правителей переложить на сограждан, но генералы осадили банкиров: мы – не политики, поэтому свой народ грабить не позволим. Главный армейский финансист предложил проект закона о прогрессивном налоге. Отныне ставка налога зависела не от общего дохода, но от прибавочной стоимости. Задрал цену на свою продукцию – плати больше. Утаивание прибыли также становилось тяжким преступлением с конфискацией средств производства. Комитет информации получил приказ объяснить новые правила населению страны.

Когда в кабинете остались только вожди оборонной промышленности, позвонил Щеглов, попросив принять его и Максимова. Тем временем владельцы заводов и концернов без энтузиазма докладывали о трудностях, из-за которых не получалось развернуть серийное производство. Без компьютеров не могли работать не только станки. Даже инженеры-конструкторы разучились чертить без «Автокада», да и чертежные принадлежности давно стали антиквариатом.

Велев перевернуться через голову, но дать армии хоть немного техники, Мадригайлов прошел в малую приемную, где на диване сидели начальники СМЕРХа и военной контрразведки. Судя по деловым физиономиям, командиры тайного фронта достигли полного взаимопонимания.

– Чем порадуете? – осведомился главком, догадываясь, что новости будут не слишком приятными.

– Как мы и предвидели, пятая колонна передавала противнику сведения о наших военных приготовлениях, – доложил Максимов. – Вражескому командованию известны многие заводы, на которых планируется выпуск оружия. Известно также, что мы готовим новый танк.

– Эти сведения напугали противника, – добавил Щеглов. – На предприятиях ФРГ и Чехии начинают клепать новые модели, якобы превосходящие «тридцатьчетверку».

Главком поморщился и проговорил недоверчиво:

– Меня только что уверяли, будто нельзя запустить новую машину за две недели и даже за два месяца.

– Хорошую нельзя, но мощности западноевропейской промышленности позволяют поставить на серию сырую конструкцию, – сообщил Щеглов. – Пушка сто пять или сто двадцать миллиметров, мотор на шесть-семь сотен лошадиных сил, лобовая броня до дециметра толщиной.

– Ломаться станет через каждые полста километров, но наши старые коробочки такая сволочь будет крошить, – грустно резюмировал Максимов. – Хорошо бы с воздуха вмазать по тем заводам.

– Дайте координаты, поручим летунам, – задумчиво произнес Мадригайлов, мысленно сопоставляя тактико-технические данные нескольких танков, затем сказал, улыбаясь: – Мне нравится вражеская машина, пусть наклепают их побольше. Сможете передать на ту сторону, что наш «тэ – сорок девятый» появится на фронте буквально на днях?

– Легко, – не без недоумения в голосе заверил Максимов.

– Не проблема, – поддержал коллегу Щеглов. – Но зачем?

– Пусть готовятся воевать против нашей сырой машиной. – Главком расхохотался. – Пошли.

Они вернулись в кабинет, и промышленники снова стали жаловаться на проблемы. По их словам, при крайнем напряжении всех предприятий удастся выпускать буквально одну-две машины Т-49 в неделю.

– Больше не получится, – опустив взгляд, признался Левашов, хозяин Владимирского завода. – И задел для старых «бэтэшек» почти исчерпан.

– Неважно, – оборвал стенания Мадригайлов. – Не вы ли мне много раз докладывали, как ловко починили старые тяжелые танки?

Танкостроители подтвердили: отремонтированы несколько тяжелых танков производства 40-х и начала 50-х годов, включая могучие Т-10.

– Но это сложно, для них запчасти приходится вручную, поштучно варганить, – уточнил Левашов. – Один тяж в декаду.

Четыре завода выдадут дюжину тяжелых в месяц, прикинул главком. К осени к производству присоединятся Омск и Тагил. Но не ржавый антиквариат интересовал старого генерала.

– Прекрасно, бросьте все силы на ремонт, – распорядился Мадригайлов. – Набирайтесь опыта и наращивайте скорость работ. Но чтобы уже через неделю парочка «сорокдевяток» засветилась на передовых позициях. Понятно?

Они не поняли. Пришлось объяснить, что в ближайшее время они получат много старых машин, которые нужно вернуть в строй. Причем о запчастях сильно беспокоиться не стоит – старья много, поэтому можно будет собрать одну целую машину из двух побитых.

Промышленники поняли идею и возрадовались. Генералы тоже пришли в восторг. Только все понимали, что поток отремонтированных машин хлынет на фронт не завтра и даже не через неделю. Пока же действующей армии придется драться на музейных древностях.

Скуля пропеллерами, самолет вышел на цель, снизившись до полутора километров. Заходящее солнце осветило равнину, и пилоты разглядели неприятельское расположение. По команде штурмана был открыт люк, и груз посыпался в сторону противника.

Не сверхточное бомбометание, как бывало в Сирии, но четыре тонны осколочно-фугасных подарков нашли себе добычу. Выполнив вираж, они прошли над районом бомбометания, отметив горящую и побитую технику, трупы личного состава.

– Как там пассажиры, не вывалились вместе с нашими гостинцами? – осведомился Болотников.

Радист открыл дверь в грузовой отсек и спокойно доложил:

– Порядок. Перегородка стоит на месте, пассажиры дрыхнут.

Кивнув, подполковник повел машину на посадку. Захваченная авиабаза Теремец-Кольоня ждала их, аэродромная команда даже включила огни на бетонной полосе.

В соседнем отсеке, отделенном от бомбовой укладки импровизированной перегородкой, дремали в неудобных позах на деревянных лавках капитан Островцев и лейтенант Горюнова. После двух суток непрерывных допросов Люба так и не очухалась, явилась на службу под вечер и получила приказ доставить пакет с приказом полковнику Заплетину. Едва заработали винты, она снова заснула и открыла глаза уже на польском аэродроме.

Авиабаза выглядела целенькой, хотя в первый день Заплетин требовал немедленно взорвать все, что плохо лежит. Вероятно, приказ почему-то отменили.

Их встречала девица из автобата, с которой они уже пересекались в день штурма авиабазы.

– Товарищ капитан, машина для вас готова, – отрапортовала старший сержант Хибняк. – Пацаны проверили, смазали, заправили.

Рядом с ними летчики рассказывали, как отбомбились по скоплению наемников. Потом Ким вдруг спохватился и сказал, что собирается взлететь затемно, так что пора грузить трофеи. Встречающие заверили: мол, все готово, вы только трюм откройте – набьем под завязку, остальное же попробуем вывезти на трейлерах.